— А я всегда думала, что столь критическое отношение вызвано ревностью. Но я не понимаю и удивляюсь, Анна, — неужели ты…
Уф! Наконец-то этот разговор протащил нас через еще один вечер. Неожиданно оказалось, что уже пора спать, и, раздеваясь, я подумала, что для нашей странной дружбы было типично то, что первый, действительно серьезный разговор, почти не касавшийся нас обеих лично, был посвящен этой теме!
Парой дней позднее Беренгария обратилась ко мне со словами:
— Анна, я размышляла о тебе и о твоем доме. Не построить ли нам его сообща? Мы живем в самых недостойных условиях, если не сказать большего. А строительство очень интересное занятие.
— Ты считаешь, что сможешь поселиться в Апиете?
Пару раз, когда женился Молодой Санчо, я подумала, что если у меня будет дом, то я, возможно, разделю его с Беренгарией, если она так и не выйдет замуж. Такая перспектива показалась мне тогда совсем не привлекательной, но теперь изменилась Беренгария, изменились обстоятельства, изменилась я сама. Если я обречена разделить с нею жизнь, то лучше в Апиете, чем где-либо еще. Сердце мое подпрыгнуло при мысли о возвращении, о собственном доме. И однажды мы действительно отправились туда вместе и обсудили, где будем строиться. И всего на один момент во мне проснулось недоброе чувство к Беренгарии. Ричард не взял ее с собой в крестовый поход, и мне пришлось ехать с нею. К тому времени мы обе были совершенно счастливы и уютно устроены. Может быть, Бог стал бы добрее к ней, будь она добрее ко мне. Но эта мысль задержалась в моей голове ровно настолько, сколько нужно было, чтобы осознать это и стереть из памяти.
— В Апиете? — переспросила она с ноткой категорического возражения в голосе. — Нет-нет, Анна. Это так же плохо, как и уехать к отцу. Я должна оставаться здесь, в Аквитании. Но я не понимаю, почему бы нам не построить дом тут и с комфортом жить в нем. В собственном доме мы могли бы завести собачек, а может быть, и обезьянку. И голубей — много белых голубей; они такие красивые и так приятно воркуют в летние дни. Мне кажется, что я с удовольствием работала бы в саду. Давай так и сделаем, Анна.
Беренгария смотрела на меня, и лицо ее пылало энтузиазмом — может быть, впервые за много дней. Оно всегда было невыразительным, пока не изменился ее взгляд; но с тех пор глаза ее выражали только печаль, неудовлетворенность и разочарование.
Выбор Эспана был обязан этому, новому, взгляду Беренгарии. Погасить его у меня просто не хватило духу.
— Строительство стоит денег, — осторожно заметила я. — Рабочая сила в таких местах очень дорога. В Апиете я воспользовалась бы своим правом на труд крестьян, здесь нам придется нанимать рабочих, и к тому же немало заплатить за камень и бревна. Но, — поспешила я сказать, увидев, как помрачнело ее лицо, — все это можно уладить.