Гидеон так растерянно уставился на меня, что я бы захихикала, не будь я в таком отчаянии. Ха! Наконец и он потерял дар речи!
— Я хочу домой. — Я собиралась с гордым достоинством закрепить свой триумф. К сожалению, мне это не совсем удалось, потому что при мысли о семье мои губы вдруг задрожали, и я почувствовала, что мои глаза наполняются слезами.
Дерьмо, дерьмо, дерьмо!
— Всё хорошо, — сказал Гидеон.
Его поразительно мягкий тон оказался слишком мягким для моего самообладания. Слёзы градом покатились у меня из глаз, и я не могла с этим ничего поделать.
— Эй, Гвендолин. Мне очень жаль. — Гидеон внезапно подошёл ко мне, взял меня за плечи и притянул к себе. — Я, идиот, забыл, каково тебе сейчас, — бормотал он где-то за моим ухом. — При том, что я ещё помню, как по-дурацки я себя чувствовал, когда перемещался в первые разы. Несмотря на уроки фехтования. Не говоря уж об уроках скрипки…
Его рука гладила мои волосы.
Я всхлипывала всё громче.
— Ну не плачь, — сказал он беспомощно. — Всё хорошо.
Но ничего не было хорошо. Всё было ужасно. Дикое преследование сегодня ночью, когда меня сочли воровкой, жуткие глаза Ракоци, граф со своим ледяным голосом и железной рукой на моём горле, и в конце концов бедный Вильбур и тот человек в чёрном, которому я воткнула в спину шпагу. И прежде всего то, что я была не в состоянии высказать Гидеону своё мнение, не разрыдавшись и не напросившись на утешения!
Я вырвалась из его рук.
Боже, где моё самоуважение? Я смущённо вытёрла рукой лицо.
— Носовой платок? — улыбаясь, спросил он и вытянул из кармана платочек лимонного цвета с кружевами. — В рококо, к сожалению, бумажных не было. Но я тебе его дарю.
Я как раз собиралась взять платок, когда рядом затормозил чёрный лимузин.
В автомобиле нас ожидал мистер Джордж, лысина которого была покрыта испариной, и при виде него непрерывный круговорот моих мыслей немного утих. Осталась только смертельная усталость.
— Мы чуть с ума не сошли от беспокойства, — взволнованно сказал мистер Джордж. — О Боже, Гидеон, что с твоей рукой? Это же кровь! А Гвендолин сама не своя! Она ранена?
— Только утомлена, — коротко ответил Гидеон. — Мы отвезём её домой.
— Но так не пойдёт! Мы должны вас обоих обследовать, и нам нужно побыстрее обработать твою рану!
— Кровь давно перестала идти, это всего лишь царапина, в самом деле. Гвендолин хочет домой.
— Она, наверное, недостаточно элапсировала. Она же должна идти утром в школу и…
Голос Гидеона приобрёл знакомый надменный тон, но на сей раз он относился не ко мне.
— Мистер Джордж. Она отсутствовала три часа, и этого хватит на ближайшие восемнадцать часов.