— Сердечное спасибо за комплимент, — сказал мистер Уитмен. Он неслышно подошёл к нам сзади — в руках пачка тетрадей, сам, как всегда, хорош собой (хоть и похож, как обычно, на бельчонка).
Синтия покраснела как рак. Мне стало жутко жаль её.
Гордон злорадно ухмыльнулся.
— А ты, мой дорогой Гордон, должен, по-видимому, немного изучить вопрос о кольцах-печатках и их носителях, — продолжал мистер Уитмен. — К следующей неделе я жду от тебя небольшое сочинение на эту тему.
Теперь покраснел и Гордон. Но в отличие от Синтии он не потерял дар речи.
— По английскому или по истории? — пропищал он.
— Я бы предпочёл, чтобы ты выдвинул на первый план исторический аспект, но, разумеется, предоставляю тебе полную свободу действий. Скажем, пять страниц к следующему понедельнику? — Мистер Уитмен открыл дверь в класс и ослепительно улыбнулся. — Прошу!
— Я его ненавижу, — пробормотал Гордон, пробираясь к своему месту.
Лесли утешающе похлопала его по плечу.
— Я думаю, что это основывается на взаимности.
— Пожалуйста, скажи мне, что это был сон, — просипела Синтия.
— Это был сон, — послушно сказала я. — На самом деле мистер Уитмен и не слышал, что ты его считаешь Sexiest Man Alive.
Синтия, застонав, опустилась за свою парту.
— Земля, разверзнись под моими ногами и поглоти меня!
Я села на своё место рядом с Лесли.
— Бедняга всё ещё красная как рак.
— Я думаю, она такой и останется до конца школы. Ой, как всё это было неловко!
— Может, мистер Уитмен теперь будет ставить ей лучшие оценки.
Мистер Уитмен поглядел на Шарлоттино место и сделал задумчивое лицо.
— Мистер Уитмен? Шарлотта заболела, — сказала я. — Я не знаю, позвонила ли моя тётя в секретариат…
— У неё понос, — проблеяла Синтия. Видимо, у неё была жгучая потребность быть не единственной, кто оказался в неловкой ситуации.
— У Шарлотты уважительная причина, — сказал мистер Уитмен. — Она, видимо, будет отсутствовать несколько дней. Пока всё… не нормализуется. — Он повернулся к доске и написал на ней слово «Сонет». — Кто-нибудь знает, сколько сонетов сочинил Шекспир?
— Что он имеет ввиду под «нормализуется»? — прошептала я Лесли на ухо.
— Мне не показалось, что он говорит о Шарлоттином поносе, — шепнула мне Лесли в ответ.
И мне не показалось.
— Ты его кольцо-печатку разглядела? — продолжала шептать Лесли.
— Нет, а ты?
— Там изображена звезда. С двенадцатью лучами!
— И что?
— Их двенадцать. Как у часов.
— У часов нет лучей!
Лесли закатила глаза.
— Ты не ухватываешь? Двенадцать! Часы! Время! Перемещение во времени! Спорим, что… Гвен?
— Вот дерьмо! — сказала я. У меня в животе опять всё скрутилось.