— Да, поэтому, — хрипит он после недолгого молчания. — Но теперь ничего не выйдет. Дабл-Паркер уже никогда не родится.
Желание играть в открытую победило! Прекрасно.
— Если ты примешь мои условия, родится Паркер-Джемисон-Барклай. Ребёнок с необыкновенными способностями, о котором ты так мечтаешь! Я только одного не понимаю… Хорошо, от Джемисонов он унаследует внутреннее сознание. От Барклаев — дар притворяться… Маргарет Барклай, моя мать — тоже Притворщица, верно? Но зачем ему гены Паркеров? В память о том нашем предке, который первым был одержим идеей усовершенствовать человеческую природу?
— Не понимаешь? Конечно, где тебе понять! — сплёвывает мистер Рейнс. — Тебя не воспитывали как Паркера, ты лишь носитель наших генов. Свобода, сын мой, свобода — вот наш главный дар. Свобода от прогнившей человеческой морали. Свобода от обязательств перед теми, с кем мы связаны кровными узами — перед детьми и родителями, перед братьями и сёстрами. Свобода от всего того, что мешает людишкам достигать желаемого. Свобода — и стремление к власти. Мой сверхчеловек… мои сверхлюди — я знаю, их будет много! — станут истинными хозяевами этого мира.
Блеск безумия в его глазах становится ярче.
— Ты снова ошибаешься, — говорю я. — Я — настоящий Паркер. Вспомни, в каких условиях я вырос! Мне следовало быть преданным Центру, но вместо этого я сбежал и делаю только то, что хочу. Хмельная сладость власти знакома мне не понаслышке — мало что сравнится с удовольствием от манипулирования мелкими человеческими страстями. А теперь, как видишь, я держу на мушке своего родного отца — и, не раздумывая, выстрелю, если он не примет моего предложения.
Мистер Рейнс рассматривает меня с таким удивлением, словно я — муха-дрозофила, у которой вдруг выросло несколько лишних пар крыльев.
— В чём ты ещё сомневаешься, папа? Отдай мне мисс Паркер. Я вылечу её. Никто другой не сможет этого сделать, но я её вылечу, потому что ради меня она захочет жить. И она от меня родит. По любви и взаимному согласию, что может быть лучше? Если, конечно, тебе нужен здоровый ребёнок, а не биомасса.
— Сын мой, ты слишком умён, чтобы рассчитывать, что я под честное слово отпущу вас из Центра.
— Тебе вообще не надо нас отпускать. Оставь нас вдвоём в тихом и хорошо охраняемом месте. Подземелья Центра не тянут на роль курорта, но, я уверен, у тебя найдётся что-нибудь более подходящее.
— Я не единственный в Центре, кому ты нужен.
— Собираешься заработать себе очки, выдав меня триумвиратским? Тогда тебе придётся посвятить их в некоторые тонкости проекта Genomius. Они узнают, что вместо настоящих свитков — бесценного «лабораторного журнала» моего пра-пра-пра-пра-прадеда — им подсунули фальшивку. А последняя женщина Джемисон всё равно умрёт, не оставив потомства. Нет, папа, пока дело не будет сделано, ты меня не выдашь. Наоборот, ты очень хорошо меня спрячешь.