Она остановилась, чтобы сдержать горькие нотки, появившиеся в ее голосе.
— Ведь я не ошибаюсь, вы решили вернуть меня отцу? Или вы еще недостаточно насладились моим унижением? Вам хочется лично сообщить моему отцу, что я — неудачное приобретение, а потому вы хотите получить свои деньги обратно?
— Дьявол, говорите тише!
— Отчего же? По-моему, для вашей матери я так же желанна в атом доме, как чума! Полагаю, мои речи должны быть ей приятны.
— Тише, вам говорят!
— Нет, я не буду говорить тише! И я отказываюсь считать вас своим мужем! И больше не буду вам повиноваться.
— Вы находитесь в моем доме! Я здесь хозяин, и никто другой. И вы будете делать то, что я вам скажу, и довольно об этом! Ни слова больше, мадам.
И тут Александра, такая мягкая и спокойная от рождения, такая разумная и кроткая, налетела на своего мужа и ударила его в грудь кулаком.
Он позволил ей ударить себя только потому, что совершенно опешил от удивления и внезапности ее натиска. Ее лицо пылало, глаза сверкали недобрым огнем. Осторожно сжав тонкие запястья, он отвел от себя ее руки.
— Все, Александра, успокойтесь. А теперь нам надо с вами поговорить.
— Нет.
Дуглас всегда свято верил в силу рассудка. До сих пор ему удавалось в любых ситуациях держать себя в руках. И он привык к тому, что является хозяином в этом доме; ему никогда не приходилось это кому-то объяснять, это и так было для всех неоспоримым фактом. Его никогда не считали ни деспотом, ни злобным самодуром. Но его слово для всех было законом, а его решения не подвергались сомнению. И вот эта несчастная женщина осмелилась пойти против него. Это было возмутительно и недопустимо. Но, впервые столкнувшись с подобной ситуацией, он не знал, как поступить. В армии, если бы перед ним стоял солдат, оказавший неподчинение, он знал бы, что делать. Но как заставить подчиниться жену, да еще на глазах у всей прислуги и семьи? Да еще если она ударила его?
— Нет, — повторила она снова, приободренная его молчанием.
— Позволь ей уехать, — вступила вдовствующая графиня в разговор. — Она хочет уехать, так разреши ей, Дуглас.
Дуглас ответил ей взглядом, какого она еще никогда у него не видела.
— Мама, я предпочел бы, чтобы вы не вмешивались.
Она застыла с открытым ртом. Дуглас опять повернулся к жене:
— Если вы не пойдете со мной сейчас же, я просто перекину вас через плечо и понесу.
Если это и было угрозой, то довольно необычной. Тем не менее Алике сомневалась, что Дуглас захочет устраивать еще одну сцену перед слугами. Нет, он слишком горд для того, чтобы допустить такое безобразие в своем доме, в своей семье. Она повернулась на каблуках и пошла к выходу, высоко держа голову и распрямив спину.