Здесь была такая же суматоха, как во Франции в день исчезновения генерала Белесьена, только она была радостной и веселой. Дуглас поднял глаза и увидел Мелисанду, быстро спускающуюся с парадного крыльца. Она была так красива, как не может быть красива женщина из плоти и крови; красива так, что при взгляде на нее перехватывало дыхание; но он с удивлением обнаружил, что всего лишь приветливо улыбается ей. Она искала глазами Тони и, увидев его, подхватила свои юбки и помчалась к нему со всех ног. Она упала к нему на руки с криком:
— Господи, ты жив! Как я волновалась за тебя, как..
Больше она ничего не сказала, так как Тони закрыл ей рот звучным поцелуем.
Дуглас снисходительно улыбался.
Он посмотрел на жену и увидел слезы в ее глазах. Его тут же охватила паника.
— Ты больна? Тебе плохо? Где болит? Она покачала головой и вытерла глаза тыльной стороной руки. у пятидесяти слуг, у Синджен и моей матери. У нас всего две минуты. Скажи мне, в чем дело.
— Ах, просто она так красива.
— Кто? А-а, Мелисанда. Ну да. Ну и что? Она одеревенела в его руках. Он разулыбался.
— Ну, ты опять ревнуешь.
— Нет, черт тебя возьми!
— Да, да, ревнуешь, глупышка. А скажи-ка мне, Алике, Мелисанда говорит по-французски?
— Нет, ей очень плохо даются языки, и акцент у нее еще ужасней моего. Зато она хорошо рисует.
— Она не стала бы учить французский, чтобы спасти меня.
— Это абсолютно ничего не значит. Дуглас продолжал с ласковой усмешкой:
— Интересно, как бы это звучало по-французски. Послушай, Алике…
— Ты назвал меня Алике?
— Ну да, конечно. Если ты предпочитаешь “возлюбленная”, ты, несомненно, услышишь и это. И упрямая, и ненаглядная, и желанная, и замечательная. Теперь же послушай меня. Я думаю, что твоя сестра красива. В атом нет ничего нового. Но она — не ты. Нет, это неважно сейчас. Что важно, для Тони, так это то, что она становится лучше под его непосредственным влиянием. Тони сказал мне вчера, что он надеется, что когда-нибудь ее характер станет таким же прекрасным, как она сама.
— Правда, Дуглас?
— Что именно?
— — Ненаглядная?
Он поцеловал ее. Услышав смех, он медленно поднял голову и увидел на ступеньках Синджен, которая глупо улыбалась. За ней, поджав губы, стояла вдовствующая графиня. Она засыпала сына градом вопросов:
— Где ты был все его время, Дуглас? И что здесь происходит? Я требую, чтобы мне объяснили. Почему ты несешь ее на руках?
— Хорошо, мама, я объясню тебе все, но попозже. А что касается этой малышки, то она болела.
— По-моему, она прекрасно себя чувствует. А почему она завернута в одеяло?