– Ты ведь заставила его сказать, что у Ольги Григорьевны плохой характер, а ты можешь приходить на работу когда захочешь, – напомнила добросердечная Лиза. – Значит, все не так плохо. У тебя очень даже полезный Дар – не то что у меня.
– Полезный? – взвилась Женька. – Ха! Эта грымза пришла к шефу, что-то ему напела, он меня вызвал и как заорет: «Ты нахамила Ольге Григорьевне! Ты меня обманула, обвела вокруг пальца! Ты меня за дурака держишь! Еще раз так попробуешь – вылетишь с работы, как пробка из бутылки! Слушайся начальство, а не пытайся тут командовать!» Он за все три года ни разу на меня не орал. А у меня как раз началась отдача, я еле на ногах стояла, голова гудит, в висках стучит. Потом оклемалась немного и решила исправить ситуацию. Приказываю этой грымзе: «Оставь меня в покое, не придирайся!» Даже не представляете, как меня шибануло! Чуть не померла. И столько потом шлаков вычистила – жуткое дело. Хорошо, что поставила заглушку, а то от такой жизни совсем здоровья лишишься. Меня до сих пор ломает. Не Дар, а сплошной вред для организма! Одна радость – все-таки подействовало. Она велела мне идти и до завтра на глаза ей не показываться. Теперь навсегда оставит меня в покое и не будет придираться.
Пришлось развеять сладкие иллюзии:
– И не надейся! Действие Даров кратковременно. Причем, чем дальше оно от истинных желаний объекта, тем меньше длится. А, судя по сильной отдаче, оставлять тебя в покое эта дама очень не хочет. Слушай, сколько ей лет? Может, она – любовница шефа?
– О, черт! – возмутилась Женька. – Я думала, приказы навсегда. Получается, наш Большой начальник тоже скоро перестанет ругаться матом? Жаль.
– Сомневаюсь, – злорадно заметила я. – Ругаться матом соответствует его внутренним желаниям, так что исцеление будет медленным. На телевидение его еще долго побоятся пускать!
– Ну хоть что-то пошло в плюс. А Ольге Григорьевне тридцать пять. Выглядит для своего возраста неплохо. Такая, знаете ли, истинная арийка, характер нордический, твердый. Правда, шатенка, а не блондинка, но хлыст в руки – и надсмотрщиком в концлагерь. Чем она, впрочем, и занимается. А насчет любовницы… если и да, со стороны не заметно. Наш шеф косит под идеального мужа – что ему остается? Господи! Что ж я завтра-то буду делать? Приду на работу, а они на меня опять накинутся. Не могу понять, шеф-то за что взъелся?
– Потому что ты приказала пойти против его желаний, – подумав, сделала вывод я. – Он послушался, но не понимает, почему, и в нем остался внутренний протест. Не зря он кричал, что ты его обвела вокруг пальца. Именно такое впечатление у него сложилось. Это всякому неприятно, а начальнику от подчиненного – вдвойне. Наверное, приказы, противоречащие внутренней сути человека, можно отдавать только в самом крайнем случае, иначе вреда тебе будет больше, чем пользы.