– Я пришла узнать, какая судьба ждет мою дочь.
Луиза Мадлен была знакома с мадам в прежней ее жизни и неприятно поразилась тому, как время изменило эту женщину.
– Ты тоже стареешь, Луиза. Ты отчаянно пудришься, но морщины уже не скрыть, как и годы, которые живут в твоих глазах. Смирись. Взгляни на себя истинную и отпусти прошлое.
– Я пришла узнать, какая судьба ждет мою дочь, – Луиза не желала думать об услышанном. Она стареет? Нет, конечно, когда-нибудь она постареет. Но это случится еще не скоро! Сейчас она красива. Да, ей приходится пользоваться пудрой и румянами, рисовать брови и чернить ресницы, но все так поступают!
– Судьба… – мадам Лебон повернулась к Жанне. – Иди сюда, девочка.
И ослушаться голоса было невозможно. Жанна сделала шаг и другой, пока не оказалась у самого стола.
– Дай свою руку.
Пальцы мадам Лебон больно сдавили запястье. Цыганка позабыла про карты и шар, но лишь глядела на бледную ладонь, в переплетениях линий выискивая приметы грядущего. И с каждой секундой молчания Жанне становилось лишь страшнее.
– Твоя дочь решила взять другую судьбу. И у нее получится. Но своей уже не будет. Когда она захочет отступить, судьба не позволит сойти с дороги предназначения. Она будет носить титул маркизы. Однако ей будут отдавать почести, какие отдают герцогине.
– Разве такое возможно?
Луиза Мадлен ожидала услышать что угодно. Нет, конечно, она не хотела для дочери ужасной судьбы – обыкновенной. Замужество. Дети. Спокойная жизнь… скучный супруг… как у всех.
– Возможно, – пальцы разжались, и Жанна поспешно спрятала руку за спину. – Твоя дочь станет фавориткой короля. Иногда она будет счастлива.
– Ты… ты уверена?
– Уходи, – мадам Лебон закрыла глаза.
– Нет, скажи, ты уверена?
– Я сказала, что увидела. Уверена ли? Не знаю. Не моя вера все решит. И не твоя. Только ее.
Конечно, матушка не могла умолчать о столь удивительном предсказании. Она тотчас послала записку к Норману, но он ответил сдержанно, дескать, не верит гадалкам, но знает, что дочь его достойна самой лучшей судьбы. Однако, погруженный в собственные дела и, как подозревала Жанна, занятый не только ими одними, он стал появляться в доме нечасто. Это обстоятельство донельзя испортило матушкин характер.
– Глупая девчонка, – пеняла Луиза Мадлен, когда случалось ей встретить дочь. – Посмотри, как ты стоишь! Спину держи прямо. И не горбись! Ну что у тебя за манера дергать руками?
Жанна хотела бы не слушать матушкины речи и отвлекала себя тем, что разглядывала ее лицо – лицо стремительно стареющей женщины. Время будто вознамерилось посчитаться с Луизой Мадлен за все те годы, когда она столь неосторожно тратила себя на мужчин. И какова была благодарность?