И не был уверен Норман, что ей, трепетной мягкой девочке, нужен такой отец.
Он хотел бы рассказать о том, что любит, что всегда будет рядом и поможет, если в том возникнет нужда, но не находил слов. Да и слегка стыдился такой своей эмоциональности.
– Ты перейдешь под опеку господина Ленормана, – Норману хотелось обнять девочку, уверить ее, что все сложится замечательнейшим образом. – Он представит тебя двору и поможет в этой… безумной затее.
– Ну отчего безумной! Если сам д’Этоль посчитал, что у Жанны имеется шанс…
– Он ответственный человек и, полагаю, исполнит обещание, подыскав тебе достойного мужа.
Матушка скривилась: вовсе не замужества она желала для Жанны. Хотя, конечно, муж никогда не был помехой в достижении цели. И в конечном итоге мог бы пригодиться потом, когда король остынет к Жанне. Норман уходил поздно, и Жанна взялась проводить его до дверей.
– Милая, – он все-таки обнял ее, чего не делал со времен давнего-давнего детства, когда Жанна находила в его объятиях успокоение. – Если вдруг тебе там будет плохо, то напиши мне.
– Конечно.
– И если кто-то вздумает тебя обидеть…
– Да.
– И просто пиши…
Он поцеловал ее в щеку.
– Обязательно… папа.
По выражению его глаз Жанна поняла, что это – правильные слова. Она прорыдала всю ночь, предчувствуя расставание, словно зная, что никогда больше не увидит Нормана. Жанна будет писать! Обо всем, пусть бы о самых пустяковых вещах, главное, что ему…
Золотая бабочка лежала на подушке.
Ее Жанна возьмет с собой. Чтобы помнить.
Хуже бабушкиных упреков только бабушкино молчание. Она очень выразительно умеет молчать. Не проронив больше ни слова, Елизавета Александровна удалилась, а вернулась со знакомой шкатулкой.
– Вероника, надеюсь, ты проследишь, чтобы твоя дочь их надела.
И шкатулку китайскую, с секретом, поставила на стол.
Мама поглядела с укором.
Леха вообще растерялся. А виновата снова Алина.
– Ба, ну ты же сама понимаешь…
Приподнятая бровь и укор во взгляде. Ничего она не понимает и понимать не желает. Времена иные? Истинное вечно. А корни родового древа уходят в века, и Алине следует уважать и корни, и века, и все в принципе. Она и уважала.
Только смысла не видела.
– А на свадьбу придете? – поинтересовался Леха, переводя взгляд с Алины на бабулю. И удивительное дело, та кивнула.
– Обязательно. Внучка у меня одна. И я ни за что не пропущу ее бракосочетания.
А после развода наверняка от Алины отречется, потому что достойные дамы не уходят из семьи.
Ох, что же Алина наделала…
– Вы, Лешенька, не переживайте, – мама проводила до порога. – Елизавета Александровна у нас… со своими привычками.