Ничто кроме смерти человека, в которого она вселялась, не могло избавить носителя от Саройи. И уж подавно не какой-то смертный церковнослужитель, явившийся с пятью дружками в этот отвратительный трейлер в глуши Аппалачей, чтобы провести обряд изгнания нечистой силы.
Несчастный пытался отползти от уверенно приближавшейся убийцы, запнулся об опрокинутый и разбитый торшер и упал навзничь. Падая, мужчина выпустил обрубок правой руки, который до того зажимал уцелевшей левой, и из раны фонтаном брызнула кровь.
Саройя умилённо вздохнула. Много столетий назад, будучи богиней смерти, она уже набросилась бы на свою жертву и, вонзив клыки в яремную вену, сосала бы кровь и пожирала душу человека, пока от того не осталась бы лишь пустая оболочка. Теперь Саройя была обречена вселяться в бессильных смертных и раз за разом переживать собственную смерть в их телах.
Кто ей достался в качестве последнего носителя? Элизабет Пирс, девятнадцатилетняя девчонка, столь же прелестная, сколь и невыносимо бедная.
Священник натолкнулся на расчленённое тело одного из своих товарищей и, взвизгнув от ужаса, обернулся, выпуская Саройю из поля зрения. В мгновение ока она набросилась на добычу, замахнулась со всей силы и вонзила нож мужчине в шею.
Кровь хлынула, заливая всё вокруг, когда убийца выдернула клинок, чтобы ударить во второй раз. А потом в третий и в четвёртый…
Утирая тыльной стороной ладони забрызганное кровью лицо, Саройя задумчиво рассматривала труп.
Эти пятеро смертных считали себя какими-то особенными, духовно возвышенными. Но разве их головы отсекаются не с той же лёгкостью, что и жирные рыбьи головы на разделочном столе в лавке продавца рыбы? Покончив с пятым священником, Саройя обернулась к последней живой душе, оставшейся в трейлере. Рут, мать Элизабет. Она забилась в угол и, бормоча молитвы, потрясала кочергой.
— Я подчинила себе душу твой дочери, женщина. Она никогда не вернётся, — солгала Саройя, хотя прекрасно знала, что уже очень скоро Элизабет отыщет путь назад и стряхнёт с себя оцепенение, возвращая контроль над собственным сознанием и телом.
Из всех смертных, в которых вселялась Саройя, Элизабет оказалось самой красивой, самой юной… и самой сильной. Богине трудно было восставать и завладевать её разумом. С относительной лёгкостью это удавалось только в тех случаях, когда девушка спала или была истощена.
Такое с Саройей случалось впервые. Она вздохнула. А ведь Элизабет должна была почитать за честь, что удостоилась права стать носителем её сущности, храмом из плоти и крови, вместилищем божественного вампирского духа.