– Машина уже ждет! Пошли вон! – завопил полковник.
Потрясенных бывших лейтенантов прогнали по коридору во внутренний двор и загрузили в кузов битой осколками полуторки, где уже сидели какие-то бледные личности – в форме, но без погон.
Максим знал, что в Красной армии существуют штрафные подразделения, из которых живыми в регулярные части возвращаются единицы. Об этом невозможно было не знать. Приказ Народного комиссара обороны под номером 227, изданный 28 июля 1942 года, именовался громко: «Ни шагу назад!». Подоплекой было поражение под Харьковом, сдача врагу Ростова-на-Дону. Согласно приказу, ужесточалась дисциплина в войсках, запрещалось отступать без распоряжения вышестоящего начальства. Тем же приказом вводились заградительные отряды, которые должны были пресекать отступление и ловить дезертиров. Тем же приказом вводились штрафные батальоны в составе фронтов и штрафные роты в составе армий.
В штрафные роты отправляли рядовых и сержантов, совершивших воинские или уголовные преступления. В штрафбаты – разжалованных офицеров, от младших лейтенантов до полковников. Отправить человека туда мог или приказ командования, или приговор военного трибунала. Командовали штрафными подразделениями кадровые офицеры.
Штрафников бросали в самое пекло – практически никому не удавалось отбыть «от звонка до звонка». Освобождала смерть; освобождало ранение, требующее госпитализации; теоретически могло освободить решение Военного совета – для этого командир штрафного подразделения должен был просить о поощрении своего солдата за мужество и героизм…
Максим прекрасно помнил, как в боях за освобождение Киева на штурм ответственной высоты бросили две штрафные роты. Пятьсот душ, гонимые ужасом, бежали по раскисшему от дождей полю, когда на них обрушился шквал огня. Раненых практически не было. На открытом пространстве, где простреливался каждый сантиметр, обе роты погибли в считаные минуты; пали и командир, и замполит, до последнего момента оравшие: «Вперед!». Ни один не добрался до немецких позиций. Пятьсот парней – было, и не стало. Полегли без пользы. Ночью подтянули пару батарей-«сорокапяток», хорошенько вспахали немецкие позиции, потом советские танки их тщательно проутюжили, и высота досталась без потерь. За что погибли штрафники? Почему было сразу не подтянуть артиллерию? Техника наперечет, а пушечного мяса навалом? Максим как наяву видел это поле, заваленное мертвыми телами: объятые ужасом мертвые глаза, распахнутые рты, сведенные посмертной судорогой…
Максим Коренич и в страшном сне не мог себе представить, что окажется частью мира смертников. Он не совершал преступления! Он воевал, как мог, и, по мнению «специалистов», неплохо… Трагедия заставила Коренича замкнуться в себе, смотреть на события со стороны, так, будто они к нему не относятся – иначе пришлось бы поверить в собственную скорую и неминуемую смерть.