Рано утром 21 апреля штрафников майора Трофимова, которым дали три часа на сон в школьном спортзале городка Абельверц, подняли по тревоге. Майор Трофимов был бледен, расхаживал по коридору, нервно потирал ладони, исподлобья косился на строящихся солдат. Люди ворчали: «Обещали три часа на сон, а не прошло и двух, мы же в атаке уснем…»
– Еще один незабываемый день, товарищи бойцы, – начал Трофимов и поскучнел. – Короче, объяснять ни хрена не буду, времени в обрез. Нужно прикрыть одно танкоопасное направление. На дороге двенадцать грузовых машин, выделенных по наши души. Сейчас получите дополнительный боекомплект – и всем на борт. Время в пути – примерно час.
– Ну, е-мое, кажется, наш завтрак сильно рискует… – процедил сквозь сжатые зубы Рывкун.
Ситуацию объясняли на месте, под грохот канонады. Вот это берег Ригитцканала, слева болото, справа озеро, непреодолимое для танков. Прорываться немцы будут только здесь, на узком участке – если они, конечно, все не водолазы. Задача – зарыться в землю и держаться до последнего, сделать все возможное, чтобы 9-я армия генерала пехоты Теодора Буссе не прорвалась к Берлину.
Потрепанный батальон против армии… это было сильно и как-то похоронно. Этим, видимо, и объяснялся торжественный и трагический вид майора Трофимова.
– Мы что тут, типа трехсот спартанцев под Фермопилами? – невесело пошучивали солдаты.
– Да нет, – возражали другие. – Нас вроде пятьсот или около того. А еще полста ребят в артиллерийских батареях, целое непуганое войско…
Штрафники встали на западном берегу канала шириной порядка пятидесяти метров, одетого в бетонную «рубашку». Лихорадочно вырыли окопы. Грунт был мягкий, не сопротивлялся. Полоса обороны – метров семьсот, западный берег был приподнят над восточным и выгодно господствовал над местностью. За спиной солдат высился дремучий черный лес, рассеченный дорогой; на западе, за каналом, стелилось ровное поле, сосновые и осиновые редколесья, природа, чертовски напоминающая Подмосковье… Бойцы зарывались в землю, тянули ходы сообщений, выкапывали углубления для стрелков и пулеметов, готовили позиции для противотанковых ружей. За их спинами на расстоянии от пятидесяти до семидесяти метров артиллеристы из 82-й гвардейской дивизии, «прикрепленные» к штрафникам, оборудовали позиции для восьми противотанковых пушек.
– Глубже зарывайтесь, парни, глубже, – спотыкаясь, бегал взволнованный взводный Смуглянский, все еще не излечившийся от своей контузии. – Камни тащите, камни – хрена толку от этой глины? Не защитит она нас…