Он снова вздохнул.
— Я не могу этого объяснить, и не оправдываю. Прэнтис любил всякую экзотику. А мы были избалованными мальчиками имеющими общие слабости.
— Fay ce que voudras, — вспомнила я слова выбитые на входе в туннель. Пока я восстанавливала свои силы я много читала и узнала что цитаты Рибелия на французском языке 16 века украшали арку и камин Медменском аббатстве.
— Делай что хочешь, — перевел Мидкиф и вдруг рассмеялся. — В этом есть своя ирония.
Клуб «Геенны огненной» использовал эту цитату чтобы оправдать свои ритуалы, однако эти слова Рибелий говорил святому Августину: «Люби бога и делай что хочешь. Если человек умом и сердцем любит господа тогда все что он ни делает — правильно».
— Когда Дэшвуд умер?
— В 1969.
— Кого-нибудь тогда убили?
Мы ведь нашли только 8 жертв.
— Никто не мог заменить Прэнтиса. После его смерти никого больше не брали в элитный кружок. Избранных стало шестеро и больше это число не меняли.
— Почему в факсе который вы прислали мне не было имени Дэшвуда?
— Я записал тех кого вспомнил. Список далеко не полный. Я почти ничего не знаю о тех кто пришел после меня. А что касается Прэнтиса, то я не мог… — Он отвел глаза в сторону.
— Это было так давно…
Мы оба долго молчали.
— Вы правда не понимали что происходит?
— Я догадался после смерти Мэри Рафферти в 1972. Вот тогда я и вышел из клуба.
— Но промолчали.
— Да. Мне нет оправданий.
— Почему вы сказали Кроу о Стовере?
— Стовер присоединился к группе после моего ухода. Поэтому он и переехал в округ Суэйн. Я всегда знал что он ненадежный.
Я вспомнила тот вопрос о котором недавно думала.
— Это Стовер пытался меня задавить в резервации?
— Слышал это было черный «вольво». У Стовера есть черный «вольво». Этот случай утвердил меня во мнении что он небезопасен.
Я указала на коробки.
— Вы здесь раскопки ведете, так ведь, Саймон?
— Да.
— Без разрешения из Роли.
— Это место крайне важно для моей работы о палеолите, которую я пишу.
— Вот почему вы мне солгали насчет работы в Департаменте Культурных Ресурсов.
Он кивнул в ответ.
Я поставила чашку на столик и встала.
— Жаль что все так обернулось.
Я конечно же сожалела, но и не могла ему простить того что он все давно знал и не сообщил об этом.
— Когда книга будет издана, люди поймут всю важность моей работы.
На улице день по-прежнему был ясным и прохладным. Тумана не было.
Двенадцать тридцать. Мне надо поспешить.