— У каждого писателя был свой путь к революции, — говорил Лао Шэ. — У меня было немного произведений, посвященных антиимпериалистической, антифеодальной тематике. В ту пору я недостаточно усвоил революционную теорию, не совсем ясно понимал практические средства, с помощью которых революции осуществляются. В сущности, я опирался на небольшой опыт, на свои наблюдения общественной жизни, на накопившееся в моем сердце негодование против людей и правительств, угнетавших народы. Это нашло свое выражение в моих романах «Философия старого Чжана» и «Отец и сын Ма». Когда это было? Вскоре после того, как завершилась революция, начатая 4 мая 1919 года, мы сделали первые шаги от «литературной революции» к революционной литературе. В стране обозначился подъем пролетарской литературы. Споры продолжались, у меня была своя точка зрения. Я считал, что взятое направление было верным, однако многие произведения наших пролетарских писателей в тот момент не могли меня удовлетворить ни по содержанию, ни по форме. Тем не менее вскоре я начал писать такие свои рассказы, как «Братья». Я ссылаюсь на этот рассказ не потому, что он лучше или хуже других, но лишь с целью показать влияние на мое творчество пролетарской революционной литературы. Теперь этот рассказ кажется мне несовершенным, но тогда он свидетельствовал о сдвигах в моем сознании. В первом варианте повести «Серп лупы», который сгорел при пожаре шанхайского издательства, одним из центральных образов был отец моей героини — человек передовых взглядов, коммунист. Я показал, что моя героиня выросла в лишениях, показал ее противоречивый характер, по я не решился показать, какими путями она придет в революцию. Почему? Скажу откровенно: мое понимание революции было книжным, а я не решался писать о практических делах революции на основе того, что вычитал в книгах. Сказывалось и влияние европейской буржуазной литературы. В итоге моим произведениям не хватало активности, созидательного действия. Как говорят у нас, хотелось отведать супа, и был страх обжечься. Так обозначался мой творческий путь. Я понимаю, что нет для человека задачи более сложной, чем говорить о своем труде. Как ни хорошо зеркало, но человек, желающий рассмотреть себя в нем, многого не видит…
После этой беседы я не видел Лао Шэ много лет. Из газет я знал, что вскоре после освобождения писатель вернулся в свой родной Пекин, создал новую пьесу, которая была принята несколькими театрами. Пьеса посвящена судьбе китайской актрисы, которая в новом китайском обществе обретает человеческое достоинство и подлинную радость творчества.