— О, так именно поэтому вы могли расстреливать японцев с недоступного для них расстояния, — воскликнул изумленный фон Труппель, — Браво! Меткость ваших комендоров тоже вызывает зависть. Не хотел бы я оказаться у них на прицеле.
Удивили его и скорострельные шестиствольные зенитные установки АК-630. Услышав об их скорострельности, капитан цур зее поначалу впал в ступор. Потом, придя в себя, пробормотал, — О, майн гот, — четыре тысячи выстрелов в минуту! — Господин адмирал, вы не шутите? — Ведь это просто невозможно! Даже пулеметы не стреляют с такой скоростью!
— Картечница Гатлинга имела похожую скорострельность, — возразил я, — а эта машина, как раз берет свое происхождение от нее. Когда нужно выпустить в противника тучу мелких снарядов, ну, вы сами понимаете, что может случиться… Одна очередь разрезает миноносец, как ножовкой. Не ускользнут от этой машинки и более быстроходные минные катера.
Вот так вот тихо и мирно беседуя мы, вместе с губернатором Циндао, больше часа обходили помещения крейсера. Естественно, кое-куда немецкого "капраза" не стоило пускать ни в коем случае. К примеру, в ангар, где стоял вертолет, или к пусковым ЗРК 300-Ф. Но даже то, что мы разрешили увидеть фон Труппелю, потрясло его. Маска невозмутимого немецкого офицера, которую он надел при начале нашей встречи, слетела с него напрочь. Губернатор вел себя, как ребенок, которого запустили в магазин игрушек. Фон Труппель с восхищением смотрел на приборы, расположенные в боевой рубке, но, несмотря на все мои старания, по всей видимости, с трудом понимал, о чем идет речь. Для того, чтобы вникнуть, ему необходимо было объяснить такие вещи, как радиолокация.
Выслушав мои объяснения, он воскликнул, — О да, герр Виктор, Гульермо Маркони что-то писал о радиоскопе. Но, по моему, у него ни черта не получилось. А у вас такие стоят на каждом корабле, да еще и не по одной штуке. Удивительно! Им не мешает ни темнота, ни дождь со снегом ни туман… Ха, ха, расскажите это англичанам с их вечно дождливым и туманным климатом, они оценят ваши приборы.
В общем, к концу нашей импровизированной экскурсии фон Труппель, был, что называется, "готов к употреблению". Вернувшись в адмиральский салон, он, позабыв спросить у меня разрешения присесть, что немыслимо для германского офицера, плюхнулся в кресло и, сняв фуражку, начал крутить ее в руках.
— Господин адмирал, — сказал он немного растерянным голосом, — единственно что я точно понял, так это то, что вы не от мира сего — это я могу сказать вполне определенно. То, что я увидел и услышал сегодня, просто не укладывается у меня в голове. Ваш корабль — а я знаю, что он у вас не единственный, — в одиночку может победить целую эскадру самых современных броненосцев. А если вы выйдете в море со всеми вашими кораблями?! — Ведь нет на свете такой силы, которая могла бы противостоять вам! Боже, спаси тех несчастных, которым не посчастливится встать на вашем пути!