- Пошли так! – тихо крикнул от ужаса Кит и рванулся в обход, вверх, на лестницу, таща пухлую сумку, в которую были набиты шинели, а в их гуще в качестве изюминки в булке был засунут револьвер Наган князя Георгия, совершенно бесполезный при встрече со Спящей Охотницей.
Кит уже взлетел на один пролет, когда заметил, что князь как стоял внизу, дожидаясь лифта, так и стоит столбом… Может, он просто оцепенел от страха-предчувствия… или хочет встретить смерть лицом к лицу, не отводя глаз… А лифт все опускался, как в страшном сне или в каком-нибудь японском ужастике… Вот уже почти совсем опустился. И Кит тоже оцепенел и затаил дыхание.
Лифт внизу, перед князем, пшикнул и клацнул какими-то посадочными узлами. Двери, раздвигаясь, шваркнули, как ржавые ножи друг об друга…
- Князь Георгий, если не ошибаюсь, - раздался голос…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
с детскими ночными кошмарами,
самыми главными вопросами о душе
и с граммофонной иглой, летящей, как пуля
Сердце у Кита пшикнуло, как бракованный китайский фейерверк.
- Так точно, - по-военному гордо, но смиренно ответил внизу князь. – Портупей-юнкер Веледницкий волею Проведения прибыл в расположение временного укрытия.
- Отрадно видеть вас, князь, - с удовольствием ответил папа Кита на старинном языке. – А где же…
- Па, здесь я! – не по уставу крикнул-доложился Кит, в два прыжка слетев вниз.
Папа поморгал, как бы прикидывая, какой Кит настоящий – этот или тот, который сейчас барахтается далеко, в вечерних водах Адриатического моря… И, видно, решил, что родные оба. Мама на папином месте, наверно, подумала бы на эту тему, потом подумала бы еще немного и упала бы в обморок.
Папа снова нажал кнопку, двери лифта раздвинулись, они вошли.
- Поехали, - сказал папа просто, но получилось мощно, по-гагарински.
Он тут только, по пути наверх, представился князю папой Кита, Андреем Николаевичем, и когда они в узком пространстве лифта пожимали друг другу руки, обратил внимание на болезненную гримасу князя, которую тот старательно гримировал терпением, а также на темный потек на рукаве юнкерской гимнастерки.
- Что это? – напористо и строго спросил папа.
Не отпуская руки князя, он поднял ее повыше, чтобы виднее было.
Потёк на рукаве мундира вызывающе бурел.
- Чепуха. Царапина, - также напористо и строго ответил князь.
- Как я понимаю, пулевое? – легко догадался папа.
- Вскользь… - уточнил князь.
Папа пригляделся.
- Выдадим за бытовое, - пробормотал он, хмурясь.
Тут лифт остановился. Вышли на площадку родного этажа. Киту снова, как при давешним неофициальном визите принцессы Софии Ангальт-Цербстской, стало неловко за скромность своей квартирки. Но теперь, в новых обстоятельствах эта скромная квартирка казалась многих дворцов подороже…