Несколько дней подряд они работали плечом к плечу. Вместе в село возвращались вечерами. Опять Огульдженнет исподтишка любовалась парнем, отыскивая и находя в нём черты сходства с Чопаном. Однажды не утерпела и, преодолев застенчивость, сказала:
— Пальцы у тебя такие же цепкие, как у Чопана. И брови густые — в точности его!
Сказала — и у самой тревожно забилось сердце. Скорее отвернулась, чтобы парень не заметил, как заалели у неё щёки.
Но Халик всё заметил, всё понял. И вечером, оставшись один, подумал с неожиданной тоской и тревогой: «Не к добру это… Что я? Мальчишка, моложе, чем она… Замуж ведь за меня не выйдет. Лучше держаться подальше». Решил, да только на деле из этого ничего не вышло. Без Огульдженнет парень места себе не находил, всё кругом казалось немилым. И потому всячески старался во время работы оказаться к ней поближе. Хорошо, что этого пока никто из окружающих не замечал.
Вскоре Халика перевели в бригаду Аинареджепа, которая готовила к посеву вспаханные пары вокруг старого тутовника. А потом из всей бригады здесь оставили всего пять человек — троих стариков да Халика с Огульдженнет. Во время обеденного перерыва старики кипятили себе чаи в закопчённом кумгане на костре. Пришлось и Халику принести из дома такой же кумган. И, конечно, в первый же день они кипятили чай вдвоём с Огульдженнет, под старым тутовником, где так хорошо было отдыхать после многочасового изнурительного труда.
Когда в перерыве оба принялись за чаепитие, Халик о чём-то попросил женщину, назвав её, согласно обычаю, гельнедже — старшая невестка. Сразу же Огульдженнет робко пропросила его:
— Ты… не говори мне так. Зови просто по имени. Ладно?
Халик покраснел, кротко глянул на неё загоревшимися глазами, тотчас опустил их. Выдавил с трудом:
— Ладно… Огульдженнет…
Они молча завтракали, выпили уже целый кумган чаю. Время ещё оставалось, из припасов тоже не всё было съедено, и Халик попросил:
— Подбрось колючки в костёр, пожалуйста. Я воды зачерпну, ещё вскипячу чаю.
— Халик… — Огульдженнет вдруг поднялась с кумганом в руке. — Я тебе… всю жизнь готова кипятить чай… И варить…. Ты понимаешь? Я с тобой…
Он тоже поднялся, молча взял её за руку. Так стояли они долго, боясь глянуть в глаза друг другу. Потом Халик неловкими дрожащими руками притянул голову Огульдженнет, поцеловал. Сперва в щеку. Потом в губы, горячие, как раскалённые уголья.
Они не видели и не слышали ничего вокруг. Не заметили, что к ним торопливым шагом, всё в тех же сапогах, вытертых и порыжелых, приближается бригадир Аннареджеп. Он шёл, сперва ничего не замечая, потом глянул пристальнее и опешил, встал, будто вкопанный. Покачал головой, хотел что-то сказать, но не решился, махнул рукой и круто повернулся, зашагал обратно. Но не один, видимо, бригадир видел это.