Она сняла со стены портрет и, держа в руках, долго смотрела в застывшие глаза Чопана. Смотрела до тех пор, пока взор её не подёрнули неизвестно откуда взявшиеся слёзы. Наконец, тихо прошептав «прощай», она спрятала портрет в шкаф.
Накануне Халик сказал Огульдженнет:
— Завтра встретимся на полевом стане, поговорим. И завтра же вечером я заберу тебя к себе.
Вот почему она прощалась с портретом Чопана.
Огульдженнет вытерла слёзы, ещё раз взглянула на своё отражение в зеркале, потом, окинув взглядом комнату, подошла к аккуратно сложенной стопке одеял, тронула её. Уронив голову на грудь, Огульдженнет погрузилась в раздумье.
— Ничего мне не надо, — заговорила она сама с собой. — Возьму только смену белья.
Открыв шкаф, она отобрала всё, что нужно, связала в узелок и заложила его между одеялами.
— Вечером возьму и уйду, — твёрдо решила она.
Огульдженнет улыбнулась, но тут же печаль вновь коснулась её сердца, и она тяжело вздохнула.
— Ой, а как я буду прощаться со стариками. Может быть, лучше уйти молча?
И её словно кипятком обдали. Лицо Огульдженнет охватил жар. Перед её взором предстали свёкор и свекровь. Ей послышалось даже, что они со слезами на глазах говорят: «Милая Огульдженнет, доченька, не покидай нас. Разве плохо тебе с нами? Чем мы обидели тебя, не угодили?».
— Что это со мною? — спохватилась Огульдженнет. — Так чего доброго и с ума сойти можно.
Она поставила на печь тунчу с водой и решила:
— Пока вскипит чай, успею к старикам сходить. Скажу им, что ухожу.
Она шагнула было к двери, но… Вошёл Атак. На нём не было лица. Он дрожал от негодования и не мог выговорить ни слова.
В первое мгновение Огульдженнет растерялась. Её охватила дрожь. Она замерла, не решаясь поднять головы.
— Огульдженнет, — сквозь зубы процедил Атак. — Тебе известно, о чём говорит всё село? Может быть ты объяснишь всё это?
Огульдженнет понимала, что уже не скрыть истины. Да, но ведь она и не собиралась ничего скрывать. «Взобравшись на верблюда, нечего прятаться за седло», — подумала она и дрожащим голосом сказала:
— Так уж сложилась моя судьба, отец Энеш.
Лицо Атака побагровело. Он не ожидал, что Огульдженнет так смело ответит ему. Атак вообще не думал, что она решится выйти замуж, считал слухи только слухами. Когда Оразгюль нашёптывала ему, что мол, невестка заигрывает с Халиком, собирается выйти за него замуж, это не вызывало у него большого беспокойства.
Он полагал, что, если младший уж брат не вернётся и невестка пожелает покинуть дом, она может уйти. Но сейчас Атак позабыл обо всём на свете. Злость затмила здравый рассудок. Глаза его налились кровью. Он хотел сказать Огульдженнет что-то непристойное, но, увидев, что пет на прежнем месте портрета Чопана, растерялся и не мог вымолвить ни слова. В конце-концов он всё-таки собрался с мыслями и гневно выпалил: