Корнилов медленно приблизился к шестому саркофагу. Легонько коснулся пальцами стекла.
– Привет, Танюшка. Вот я и пришел.
Девушка была наряжена в белую, ниже колен тунику. В талии она была перехвачена тонким золотым пояском. Руки, некогда так нежно обнимавшие Юрия, теперь были вытянуты вдоль тела. Погребальных дел мастера заботливо расчесали длинные волосы и уложили их по обе стороны изящной головки, которую украшал витой золотой обруч. На лице застыло выражение умиротворенности. Той самой, которую Корнилов уже видел, когда Таня умирала у него на руках. Легкий румянец на щеках и слегка подкрашенные губы…
Как живая. Вот только длинным ресницам уже никогда не сужено затрепетать, а глазам, милым серым глазам – открыться.
То, чего не произошло в момент смерти Тани, случилось сейчас. Склонившись над саркофагом, Корнилов оставлял в погребальной камере свою душу. Он сам не замечал, как что-то шепчет. Клятвы и обещания мертвой царевне давал уже не тот бесшабашный Юрец-огурец, который заявился в Жуковку, а совсем другой человек.
Послышались шаги. Юрий обернулся. Наверное, с лицом его что-то произошло. Потому, что увидев его выражение, Бамбуло, собиравшийся что-то сказать, застыл с раскрытым ртом.
– Что-то случилось? – поинтересовался Корнилов безразличным тоном.
– Ага. Там… Срочное дело. Полковник Хорошев.
– Отлично. Идем, послушаем твоего полковника.
Хорошев поджидал в коридоре, нервно расхаживая от стене к стене. С сумрачным видом пожал Юрию руку.
– М-да, брат. Дела так дела…
– Какие еще дела?
– Как сажа бела! Тебя дожидаются в армейском бункере. Потопали, по дороге все расскажу.
Когда они поднялись на верхний уровень, Хорошев остановился у стеклянной будки, которая была пуста и после устроенного Корниловым погрома имела жалкий вид.
– Респиратор возьми.
Юрий вошел в будку, ожидая увидеть там труп Багдасара, но на месте где недавно лежал предатель теперь валялась пустая бутылка. Поначалу Юрий подумал, что красная лужа на полу – вылившееся из бутылки вино. Нет. Это была кровь Саркисыча. А содержимое бутылки, видать, было использовано по назначению.
– Корнилов, долго ты будешь…
– Иду!
Юрий вытащил из настенного шкафа респиратор и присоединился к Хорошеву.
– Идем-идем, Корнилов, не стесняйся. Ты у нас теперь дирижер, тебе и оркестром управлять.
Что это плетет полковник? Почему в его голосе столько злой иронии?
– Хорошев, елки-палки, что случилось?!
– Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
Прямо у выхода из Пирамиды лежал человек в серой робе. Мертвый, павший в бою с охранниками гаст.