— Где ты была? — медленно проговорил он, тыльной стороной ладони утирая лоб. В этот момент он увидел собственную голую подмышку и чуть не потерял сознание. Он стоит в баре «Парк отеля» с голым торсом, на нем даже рубашки нет! Он перевернулся на бок и подтянул одеяло. А потом открыл глаза и растерянно посмотрел на лампочку. Сидящая возле кровати собака не отрывала от него взгляда. Было шесть утра. Глаза у пса, большие и блестящие, напоминали каштаны. Собака с удивительным очарованием наклонила голову и радостно вильнула толстым хвостом. Сейер попытался отогнать этот сон.
— А ты седеешь, — грубовато сказал он, разглядывая собачью морду. Шерсть вокруг носа приобрела тот же оттенок, что и его собственная шевелюра. — Сегодня никуда не пойдешь. Будешь сторожить дом. — Голос прозвучал строже, чем хотелось, будто для того, чтобы скрыть навеянное сном смущение. Сейер встал с кровати. Обиженно заскулив, пес улегся на пол с таким звуком, какой бывает, когда опускаешь на землю мешок картошки, и обиженно посмотрел на хозяина. Сейер не переставал удивляться, как у пса получается этот пронзительный взгляд. Интересно, почему зверюге весом под шестьдесят килограммов, у которой мозг размером всего с котлету, удается так растрогать его?
Отводя глаза, он отправился в душ — мылся дольше обычного, демонстративно отвернувшись от двери, чтобы еще раз показать, кто в доме хозяин.
Жару Сейер не любил, ему нравились август и сентябрь, безветренные, с темными вечерами и легкими облаками на небе, когда температура не поднимается выше четырнадцати — пятнадцати градусов.
Этим утром он решил никуда не торопиться и сначала от корки до корки прочитал газету. Убийству на Финском хуторе была отведена первая страница, и по радио эта новость тоже шла первой. И этому событию сам он собирался посвятить следующие недели работы. Завтракая, он слушал интервью с ленсманом Гурвином. Затем Сейер вывел пса на прогулку. Вернувшись, приоткрыл окно на кухне, опустил шторы и проверил, что запасной ключ по-прежнему лежит в вазе возле двери. Если он задержится, то вечером собаку будет выгуливать его любезный сосед.
В восемь утра Сейер наконец отправился на работу. Сон никак не шел у него из головы, и словно чья-то невидимая рука сжала сердце, так что оно до сих пор болело. Элиса ушла. Нет, больше чем ушла — Элисы не существует. Он уже девять лет бредет по дороге жизни в одиночестве. Его шаги тверды и решительны, он сам за собой ухаживает, сам готовит еду, и на работу его никто не провожает. Можно сказать, что такая жизнь ему даже нравится. Вообще-то ему многое нравится в подобной жизни. Или он преувеличивает? Беспомощность накатывала на него лишь иногда, как сегодня во сне. Или когда он слушает музыку по вечерам, особенно ту, которая нравилась Элисе и которую они прежде слушали вместе. Эрта Китт. Билли Холидей…