— Ну-ка, все отправляйтесь по домам! — приказал генерал, командующий отряда Национальной гвардии, присланного сюда Комитетом общественного спасения.
Сент-Обен кое-как встал на четвереньки. Левый глаз жгло, как в огне, он, словно в тумане, насилу различил гетры на ногах сержанта, который тянул его за руку, побуждая подняться:
— Эти разбойники вас знатно отделали, сударь…
— У меня кровь течет! — вскричал Сент-Обен, ощупывая свое лицо.
— Ну да, сударь, вы ж упали на груду осколков, а битое стекло, что с ним поделаешь, коли оно режется.
— Подайте платок! Воды!
— У вас есть ваш галстук. И фонтан.
— Ступайте к себе! — твердил посланец Комитета, глядя на покалеченных юнцов. — Возвращайтесь домой!
Мокрые, измочаленные мюскадены выползали на край бассейна, вставали и, прихрамывая, цепляясь за плечи друг друга, брели прочь. Сент-Обен оторвал от своего галстука клок муслина, смочил в воде и, кривясь от боли, приложил этот компресс к левому глазу.
Депутата Делормеля разбудил колокол. За окном еще стояла ночь. Который час? В потемках он на ощупь отыскал у изголовья на столике подсвечник и спичечный коробок, зажег свечу, сам надел домашние туфли и зашаркал к каминным часам. Они показывали пять утра. Должно быть, дело нешуточное. Он повернулся к своей кровати под балдахином, которой гордился, разглядел при свете свечи тело, съежившееся под шелковым покрывалом, тронул спящую за плечо, она заворчала, потянулась, он легонько потряс ее:
— Розали, Розали…
— Что случилось, сударь? — отозвался очень сонный голос.
— Кристина! Что ты здесь делаешь?
— Нынче вторник, сударь, я заменяю мадам, она сегодня спит наверху, у господина Сент-Обена.
— Вторник? Ах да! Какой я дурак…
Среди его служанок Кристина, маленькая брюнетка со вздернутым носиком и грудями кормилицы была самой молодой. Делормель стоял над ней, встревоженный, со свечкой в руке и спрашивал:
— Ты слышала набат?
— Колокола? Ах да, точно, сударь, слышала.
— Набат до рассвета, ты хоть соображаешь?
— Если не колокола гремят, так барабан. Привыкаешь, сударь.
— Подай мне домашний халат.
Кристина села, зевая, потом двинулась в темноту, протягивая руки перед собой, нащупала домашний халат и помогла хозяину облачиться.
— Пойду справлюсь что к чему, а ты ступай в свою комнату. Брысь!
— А нельзя ли мне доспать ночь здесь, сударь? Эта кровать мягче, и я все еще не совсем проснулась после ваших прыжков.
— М-м-м-м…
— И потом, что я здесь, ни для кого не секрет. Если и не мадам, и не я, здесь была бы Люси или Мари, или дама, которую вы бы привели с улицы.
— Ладно. Спи!