Мы как-то попытались повозбухать, но всем было насрать, мол, хозяин не давал конкретных распоряжений на ваш счет. Мы понимали, что нас поимели, как лохов зеленых, да и сделать мы ничего не могли, не нравится, – вали на хрен в гей-клуб. Разговор короткий, а поскольку мы прижились и идти было некуда, то мы работали и существовали только на «крейзи».
Но кидали не только нас с Валерой, и других ребят тоже, как старых, тех, которые работали с открытия, так и новеньких. Проблемы танцора были меньше всего интересны хозяину. Он, мать его, бизнесмен, и весь бизнес построен на мясе, т. е. на стриперах. Их можно брать в аренду, менять, короче, использовать во благо клуба. А то, что многие нормальные и достойные ребята от такой жизни и от постоянного стресса превратились в ничто: скурились, спились, снаркоманились, опидорасились – это никого не волновало.
И сами они ничего не могли поделать со своей жизнью, лишь немногие из бесконечного потока со всех городов России добивались успеха, а связано это было лишь с появлениями спонсоров либо женщин. Но повторюсь, многие покалечили себе психику не без помощи спонсоров, особенно со стороны геев. Но так ничего толком не добились, кроме шмоток, которые быстро выходят из моды и, в лучшем случае, подержанной иномарки. А те, у кого получилось с квартирой в столице, о тех, как правило, ничего не слышно. Лично я знал одного паренька, симпотного, высокого, накаченного, то есть тянущего на цифру 9 по десятибалльной системе стриптизера, на которого запала «рублевская» женщина необъятного размера в талии и жопе. Так вот, этот N-стрипер трахал и лизал ее двенадцать часов в сутки до мозолей на члене и языке, но был «вознагражден» новеньким X-5 BMW после месяца совместного проживания. Хорошо это или плохо – не нам судить, каждому свое.
Я все это говорю, потому что стрип – это грязь и уродливое клеймо по жизни, давно убежавшее за пределы искусства. Пускай какой-нибудь «Тарзан» не рассказывает про то, как он умеет красиво и эстетично танцевать, пусть лучше он расскажет, что за этими танцами скрывается.
Я опустил заднее окно «жигулей» – Валерка ехал впереди с пассажирской стороны – и, спросив разрешения таксиста, закурил свой «Парламент». За окном стоял март, весна. Несмотря на то что время уже было начало одиннадцатого и на улице еле-еле можно было разглядеть очертания домов, к тому же моросил дождик, настроение было приподнятое и, наверно, даже радостное от мысли, что скоро будет тепло, асфальт станет сухим и светлым от жаркого солнца, печальные и голые деревья в скором времени окрасятся в яркие зеленые краски, а любовь и свобода снова войдут в сердца людей.