Малокровный ребенок закрепил на спине два ивовых прута, которыми его пороли, и, вообразив себя священником в сутане и с кадилом в руке, двинулся вдоль берега Дравы. Случалось, он молил о любви двуполого ангела своего детства, особенно когда смертельный страх учащал или замедлял ритм сердца; он склонялся над грудью ангела, раздвигал черные перья и с закрытыми глазами искал под ними соски. Человек, который истязал его, шел, перекинув через плечо веревку, по двору, и ветер небрежно трепал широкие штанины.
Он покупал анатомические атласы, вырезал окрашенные в разные цвета легкие, сердца, печени и артерии и поедал их. А вот кровяной суп видеть не мог, не то что есть. Его тошнило от самих слов «кровяной суп» или «кровяная колбаса». Все артерии и вены, которые можно было разглядеть на ногах и руках, он обводил красным фломастером.
Как только пропахший конским потом кулак мучителя вминался ему в лицо, у него тотчас же начинала хлестать кровь из носа. Он тут же размалевывал кровью всю физиономию и в этой красной маске бежал в поле, потом вниз, в луга и позволял себе передышку только на берегу Дравы. Он садился на какой-нибудь камень и в забытьи часами созерцал бурливую воду.
Склянку с человеческой кровью он видел на шкафу в отделении интенсивной терапии, когда прибыл в больницу для исследования крови. Его тело как магнитом потянуло к багровеющей склянке, но медсестра преградила ему путь, указав пальцем на табличку: «Вход воспрещен».
Увидев на улице кого-нибудь с кругами под глазами, он испуганно вздрагивал и смущенно отворачивался, чтобы не оскорбить человека своим взглядом. Сколько раз ему приходилось слышать: «Опять круги под глазами, небось снова занимался рукоблудием». Однажды, когда он стоял, почти соприкасаясь с обнаженной девицей, положившей руки на его голые плечи, малокровку стошнило. Рвотная масса потекла по девичьим грудям и животу. Но обнаженная не отшатнулась, напротив, она прижалась губами к его рту. «На улице меня дразнят как раз те парни, — сказал он, — которые предлагают в парке мне и другим мужчинам за деньги расстегнуть им ширинку…»
Иногда он представляет себе каплю спермы как свой изначальный образ и мысленно наблюдает ее рост, такой быстрый, что за несколько минут капля становится четырехмесячным зародышем, а он так же быстро развивается в новорожденного младенца. В считанные минуты этот ребенок оборачивается мужчиной его роста и возраста. Он кладет руку на руку, поднимает голову и проделывает в своем воображении быстрый обратный путь — от человека к крошечному сгустку жизни. Усталость берет свое, он ложится на постель и отдыхает в позе эмбриона.