Началась новая неделя. На днях Гитлер намеревался собрать совещание командующих группами армий и армиями, действующими на Западном фронте. Более подробно об этом никто ничего не знал.
Три месяца назад авантюристическое бегство Дернберга из Парижа благополучно закончилось, и он осел не где-нибудь, а в Берлине, да ещё в таком высоком учреждении, каким было ведомство имперской безопасности, где он получил довольно высокую должность в управлении по особым поручениям центра СС.
Каждый раз, когда Дернберг вспоминал о том, как маки выгнали его из Парижа, ему становилось не по себе. Без особого удовольствия он вспоминал и о котле под Радомышлем, западнее Киева. Было это в конце сорок третьего года, когда Дернберг командовал артиллерийским дивизионом ПВО.
Когда русские почти полностью разбили его батарею, Дернберг был в подавленном состоянии. Именно в тот момент он и произнёс такую фразу: «Когда война проиграна, это скверно только для тех, кто позволяет уничтожить себя».
«Быть капитаном и командиром дивизиона зенитной артиллерии — это, конечно, хорошо, но стать майором — это ещё лучше, — думая Курт. — Собственно говоря, моя карьера только сейчас начинается. Самое важное заключается в том, чтобы удержаться на гребне волны, на которую меня вынесло».
С того времени прошёл целый год, и совсем непростой год. Отсюда, из Берлина, хорошо видны многие взаимосвязи. Можно ли ещё выиграть эту войну? При этом вопросе, который Курт задавал сам себе, на его красивое лицо набегала едкая усмешка. Тяжёлые годы войны оставили свои следы и на лице штурмбанфюрера. Правда, его густые тёмные волосы нисколько не поседели и не стали реже, кожа оставалась по-прежнему гладкой, без морщин, рот был мягким, почти женским, однако его улыбка и усмешка придавали теперь его лицу выражение жестокости. «Самое главное — это вовремя оторваться…»
В дверь постучали. В кабинет вошёл атлетически сложенный гауптштурмфюрер:
— К вам Фрейберг.
— Хайль Гитлер, штурмбанфюрер! Бригаденфюрер просит вас просмотреть эту историю и дать ему по этому поводу свои предложения. — Фрейберг положил на стол какое-то дело.
— Что особенного?
— Бригаденфюрер своего мнения по этому поводу не высказывал, но я полагаю, что на западе… — Фрейберг наклонился к сидевшему Дернбергу: — Мне кажется, что у фюрера есть козыри. Полагаю, военные и политические козыри…
— Нужно снова поехать в Нарбонн. Вы помните, Фрейберг, Францию?
Гауптштурмфюрер завращал глазами:
— Тогда было время! — Щёлкнув каблуками, он вышел, бесшумно закрыв за собой дверь.
— Проклятая бумажная война! — выругался вслух Дернберг.