Он уже хотел было обернуться и посмотреть, но тут же снова вспомнил, что оборачиваться нельзя. Чувство было очень мучительным. Обернуться хотелось нестерпимо.
Хвалев остановился и прислушался. Ни звука! Как в гробу.
Только туман всё так же беззвучно свивается в кольца и клубится, клубится, клубится, клубится, клубится... перед глазами как какой-то немыслимых размеров плавно и неспешно извивающийся, извивающийся, извивающийся призрачный гигантский змей, Левиафан, заполнивший своим бледным и блеклым полупрозрачным телом всё ущелье... Да-да! Вот, кажется, мелькнула где-то там, в глубине извивов и колец его треугольная голова; беспрестанно двигающийся, отвратительно шевелящийся раздвоенный язык,.. холодные глаза...
Чёрт! – Хвалев вздрогнул и опять очнулся. – Чёрт!! Да я пропаду здесь! Сгину! – с отчаянием подумал он. – Какая там ещё Эвридика! Я и сам отсюда никогда не выйду, Не выберусь. Из этих мрачных дебрей своего подсознания, – он вновь вспомнил Левиафана и содрогнулся. –
Может, обернуться – и дело с концом? Ну, проиграл и проиграл!.. Подумаешь. Хватит с меня этой, блядь, "игры"! Нервные клетки не восстанавливаются. Да я поседею тут! Инфаркт заработаю. Или заикой стану как минимум. На нервной почве. Ну её на хуй, эту игру! Яйца оторвать этому програмёру! За такие игры. Гондон, блядь. Дебил.
"Оглядываться нельзя! Тогда Вы спасётесь. В противном случае..." – вдруг словно наяву услышал он тяжёлый голос того... подземного Зевса и свой жалкий вопрос: "Что «в противном случае»?"
Что "в противном случае"!!?? Он ведь так мне и не ответил! – сообразил вдруг Хвалев и похолодел. Во рту мгновенно пересохло. –
Но ведь это же всего лишь игра, – неуверенно подумал он. – И все эти угрозы – это тоже наверняка всего лишь часть игры. Чтобы меня посильнее запугать. Закошмарить вконец. У-у-у!.. Как в фильме ужасов. А на самом деле... Сниму сейчас шлем!.. А как я его сниму? Для этого надо игру закончить. Обернуться. Ну, или до конца дойти этого лабиринта проклятого, – Хвалев сглотнул и снова вытер вспотевший лоб. –
Нет, – через некоторое время решил он. – Не буду оборачиваться. Пойду лучше дальше. Какая мне в конце концов разница? Ясно уже, что программист – полный мудак. Хуй его знает, чего будет, если я обернусь. Что я там увижу. Голову Медузы Горгоны, например. Это же как раз из мифологии. Она же именно тут и обитает. Эта Медуза. В этом Аиде. Окаменею, блядь, на хуй! Или в соляной столб превращусь. Как жена Лота.
А раз я об этом подумал, то именно это наверняка и увижу! – задрожал вдруг как осиновый лист Хвалев. – Что меня больше всего пугает. Медузу Горгону. Подсознание, блядь!.. Ну, пи-идор!.. Ну, уро-од! – Хвалеву захотелось завыть. Если бы ему сейчас попался этот чёртов автор этой чёртовой игры, он бы его, наверное, просто на кусочки разорвал! Мертвящий, убивающий всё живое тусклый взгляд Горгоны жёг спину. Что она уже там, Хвалев не сомневался. – Какая ещё, в пизду, Медуза! – опомнился на секунду он. – Там же Зойка сзади! С Гермесом, блядь, подземным. Чего я себя накручиваю?!..