– А почему, Владимир Семёнович? – довольно дружелюбно поинтересовался словно застывший неподвижно в дверях мужчина. – Разве Вы не хотите стать властелином мира?
Гржебин заставил себя поднять глаза. Загадочный гость глядел на него в упор, однако, как показалось отчего-то Гржебину, без особой враждебности. Скорее с... презрением каким-то, что ли. Как на слизняка. На амёбу. На мокрицу.
Гржебин сглотнул. Ему было одновременно и стыдно и... и... Да какой там "стыдно"!!? Жутко ему было, вот что! А стыдно, это... Да плевать!! Какой там, в жопу, стыд! Он в аду уже одной ногой! А это сам Дьявол перед ним сейчас стоит! Собственной персоной! Какой-то там, в жопу, "стыд"!!!??? Спастись!! Выбраться!!! Любой ценой! Если ещё не поздно!! Я не хочу в ад!!! Не хочу!!!!!!!!
Да и не просто в ад, – Гржебина аж заколотило от этой безумной догадки. – А вообще в самое пекло!! В пекло пекл! Если я Апокалипсис устрою. Для меня и кары-то такой не найдётся! Навечно!! И прощения не будет!.. Боже! Спаси и сохрани! Боже мой!!! Помилуй! Помилуй меня, дурака!! Я не понимал!.. Я думал, что это шутки! Господи!! Господи!!! Господи!!!!!!
– Ну, хватит! – брезгливо сказал Дьявол (а в том, что это именно Он, никаких сомнений у Гржебина теперь не было). – Хватит! Я освобождаю Вас от всех обязательств. Вы недостойны столь великой роли. "И возвратится прах в землю, чем он и был..." Прощайте! – и он повернулся, чтобы уйти.
– А что будет со мной? – осмелился жалко пискнуть в спину ему ещё ничего толком не успевший понять Гржебин. (Что значит: "Прощайте!"?! И что теперь??!!)
– Ничего, – Дьявол приостановился на мгновенье, полуобернувшись; и Гржебину показалось вдруг, что Сатана решает прямо сейчас, а не прихватить ли его, Гржебина, с собой в преисподнюю? И он чуть не задохнулся от невыносимого, темного, поднявшегося откуда-то из самых глубин души его, нечеловеческого какого-то ужаса.
Когда он вновь обрёл способность воспринимать окружающее, в дверях уже никого не было. Момента, когда именно и как исчез его кошмарный гость, Гржебин не заметил. Он тупо смотрел перед собой и чувствовал одновременно и огромное, невыразимое, не сравнимое ни с чем облегчение; и неясные, странные, смутные... ну, сожаления, что ли, какие-то! Будто что-то он только что потерял. Безвозвратно. Навсегда!
В голове была одна только звенящая пустота. И лишь назойливо крутились там обрывки какой-то странной и непонятно как залетевшей туда песенки. Причём на мотив пресловутого "Поручика Голицына" почему-то... Впрочем, Гржебину сейчас было не до того. Не до мотивов.