Он сунул мундштук в карман, прошёл ещё немного и увидел на тропе нарты, запряжённые тремя оленями. На нартах сидел человек в резиновых сапогах и в оленьей шубе, расшитой узорами. Это был оленевод Коля, по национальности манси. Он жил с оленями в горах, но иногда заезжал к геологам.
- Здравствуй, Коля-манси, - сказал Пронька.
- Здравствуй, Прокопий.
- Твой мундштук?
Коля задумчиво поглядел на мундштук и кивнул. Пронька отдал мундштук, и Коля сразу сунул его в рот.
- Вот я думаю, - сказал Пронька, - далеко отсюда будет до Чурола?
Коля-манси задумался. Он долго молчал, и Пронька стоял, ожидая, когда Коля ответит.
- Хороший олень, - сказал наконец Коля, - три километра. Плохой олень пять километров.
- Давай-ка подвези, - сказал Пронька и лёг на нарты на расстеленную оленью шкуру.
Коля взял в руки длинный шест - хорей, взмахнул, и олени тронули. Видно, олени были хороши, бежали шибко, нарты скользили по весенней грязи легко, будто по снегу.
Быстро добрались они до Чурола, и Коля отложил хорей.
- Надо остановку делать, - сказал он. - Чай надо пить. У оленя голова болит.
- А чего она болит-то? - не понял Пронька.
Коля подумал, пососал маленько свой мундштук и сказал:
- Рога растут.
Из мешка, стоящего в нартах, Пронька взял пригоршню соли и пошёл к оленям. Они сразу заволновались, вытянули головы, стараясь разглядеть, что там у Проньки в кулаке.
- Мяк-мяк-мяк... - сказал Пронька, протягивая руку.
Отталкивая друг друга, олени стали слизывать с ладони соль. Они были ещё безроги и по-зимнему белоснежны. Только у вожака появились молодые весенние рога. Они обросли мягкой коричневой шерстью, похожей на мох.
"Не у него ли голова болит?" - подумал Пронька.
Он поглядел оленю в глаза. Большие и спокойные глаза у оленя были такого цвета, как крепко заваренный чай.
Они пили чай долго и вдумчиво. Коля молчал и только кивал иногда на оленей, приставлял палец ко лбу.
- Рога растут! - серьёзно говорил он.
- Дело важное, - соглашался Пронька. - Сейчас весна - всё кругом растёт.
Напившись чаю, они посидели немного на камушке, послушали, как бурлит Чурол.
- Теперь у оленя голова не болит, - сказал Коля.
- Конечно, - согласился Пронька. - Теперь ему полегче.
Коля сел в нарты, взмахнул шестом своим, хореем, - олени побежали по весенней тропе. Пронька помахал ему рукой и пошёл к лабазу.
Чурол ворчал ему вслед, ворочался в каменном русле, перекатывая круглые голыши.
"Ишь, разошёлся! - думал Пронька. - Ворочается, как медведь в берлоге".
Не спеша углубился Пронька в тайгу, и шум Чурола стал затихать, только иногда откуда-то сверху долетало его ворчание.