– Где? – непослушными губами выдавил из себя Веничка и сам не узнал собственного голоса.
– Да на Кропоткинской, в сквере. Мы там пиво сидели с ребятами пили… Она нас не видела.
– И когда это было?
– Вчера, днём. Часов в 12, в час… Значит ты, как я понимаю, не в курсах?
– Ладно, Костик, спасибо, что сказал. Я тебе перезвоню.
– Да всегда пожалуйста!
Веничка повесил трубку и некоторое время неподвижно сидел, бессознательно поглаживая её рукой. Он был в полном ошеломлении.
Мысль, что ОНА может ещё с кем-то встречаться, до этого просто не приходила ему в голову. Даже когда он думал иногда: а если она меня бросит? он сам, в сущности, этому не верил.
Как это "бросит"?! Это всё равно, что… Это всё равно, что… Да это невозможно просто, вот и всё! Это всё равно, что “а если Луна упадёт на Землю”!! Даже нет! Не “упадёт”, а именно "бросит" её! Улетит, куда глаза глядят. К Марсу какому-нибудь. Или Юпитеру.
И вот теперь казавшаяся до этого незыблемой и вечной орбита Луны действительно вдруг заколебалась.
А что я о ней знаю? – внезапно пришло в голову Веничке. Впервые, за всё время их знакомства с Ниной. – Да ничего почти! Да не "почти" даже, а вообще ничего! Я вообще ни о чём никогда ее не спрашивал! Ведь была же у неё до этого какая-то жизнь? С кем-то она встречалась?
– Послушай, Нин! – тем же вечером не удержался и спросил он, бегая глазами и проклиная себя за слабохарактерность, но не в силах ничего с собой поделать. – Мне тут Костик звонил… Что он тебя на Кропоткинской вчера, дескать, видел днём… А с кем это ты была?.. Ну, чего ты на меня так смотришь?! – смущенно пробормотал он, видя, что девушка молчит. – Мы же не чужие люди, в конце концов. Мне же хочется знать… Сама понимаешь…
– Веня, – спокойно произнесла Нина. Глаза её улыбались, – ты ревнуешь? Не надо, любимый! Не ревнуй. Ревность всегда оскорбительна. Для обоих. Если любишь, надо верить. Верить – и всё! Я люблю тебя. Люблю, как умею. Как только может любить женщина мужчину. Не задавай мне больше никогда таких вопросов. Хорошо?
– Хорошо, – промямлил Веничка.
Он испытывал в этот момент очень сложные и двойственные чувства. Умом он понимал прекрасно, что Нина права. Что она ответила ему просто, достойно и благородно. И честно! Как Корделия королю Лиру.
"Я люблю тебя как только может любить женщина мужчину". "Как должна любить дочь отца. Не больше и не меньше". О чём тут ещё говорить? Но, как и король Лир, он чувствовал себя неудовлетворённым. О, сейчас он его прекрасно понимал! Этого несчастного короля.
С ним разговаривали как с богом, а он был всего лишь человеком. Ему надо было, чтобы его утешили, успокоили, а не кололи глаза голой правдой. Веничке было бы гораздо легче, если бы Нина просто сказала ему что-нибудь нейтральное, что обычно все бабы в таких случаях говорят. Типа, "Это не я была!" Или: "Да, я, но он – просто сослуживец! Наш главбух. Мы с ним как раз из библиотеки шли. Из Ленинки, она же там рядом, на Кропоткинской. Тонкости бухучёта изучали. Знаешь, как он хорошо всё объясняет! Вот я и радовалась. Что всё поняла. Настроение было отличное". Ну, или ещё что-нибудь в том же роде. Соврала бы в крайнем случае, как остальные две дочки глупому и доверчивому шекспировскому королю! Он бы поворчал, поворчал и успокоился. Как и все мужики.