Казантип, он ведь только на карте маленький, а так довольно большой. И теперь третий час то бредя по берегу, то карабкаясь по скалам и распугивая многочисленных голых «дикарей», Сергей наконец дал волю накопившейся в нем желчи. Тем более, что «дикари» вступали с нами в контакт крайне неохотно. Подозреваю, что они принимали нас за администрацию местного заповедника, устроившую неожиданную облаву с целью поместить их обгорелые голые задницы на какую-нибудь местную высокоморальную стену позора. А, может, (это уже версия Сергея) – за агентов порноиндустрии на пленэре. Наконец, среди голых и робких попался один отважный, не бросившийся при нашем приближении с визгом за ближайшие валуны, а вступивший в переговоры. Ни о какой русалке он, конечно, и слыхом не слыхивал, но немного поразмыслив, вдруг испустил истошный вопль: «Миша!». Сергей, чуть было от неожиданности не уронивший камеру, грозно потребовал объяснений.
Нам было сообщено, что народ тут постоянно меняется, и что было здесь неделю назад никто, конечно, уже не знает. Но в развалинах на горе постоянно обитает некто Миша, который, может быть, что-нибудь и слышал. Через какое-то время, видимо, привлеченный поднявшимся ажиотажем появился и сам этот старейший абориген. К нашей несказанной радости – не голый, хотя назвать его одетым в общепринятом значении этого слова тоже было нельзя. На нем был лишь кусок мешковины с дыркой посредине, в последствие, как выяснилось, именуемый им хитоном, а из этой дырки торчала крайне заросшая, но все-таки еще не утратившая человеческие черты голова. Узнав, что мы разыскиваем русалок, он сначала слегка растерялся, но потом заявил, что ему есть, что нам рассказать.
Михаил, называвший себя последним жрецом храма Геракла, конечно, не производил впечатления совсем уж психически здорового человека, но в нашем положении было не до капризов. Какая именно душевная травма подвигла его на культ Геракла, он не распространялся, но в своих теологических выкладках был последователен, а местами, если отвлечься от контекста, даже логичен. Сблизили же нас поиски русалок, хотя Михаила они интересовали по несколько другим соображениям.
По его словам выходило, что этот храм, жрецом которого он то ли сам себя назначил, то ли был посвящен в этот сан предыдущим хранителем (в этой части своего эпоса Михаил был довольно невнятен), был сооружен на месте древней пещеры в Таврских горах, где Геракл встретил богиню Апу. Эта Апа – полуженщина – полурыба (хотя некоторые утверждают, что полузмея) родила от него трех сыновей, давших начало племенам скифов. Таким образом, святилище должно было быть равнопочитаемым как народом людей, так и народом русалок, к которому и принадлежала эта Апа. Поэтому, ничего удивительного в том, что здесь периодически появляются русалки, Михаил не видел.