— Стало быть, и в следующее воскресенье Руслан бу-дет со мной? — спросила я.
Трофим Иларионович с вежливым удивлением поднял брови.
— Вас это не обременит? — спросил он.
— Ничуть. Руслан славный мальчик, только рассаду, выращенную в парнике, пора пересадить на грядку.
Сказала и пожалела: профессор замялся на долю секунды, взгляд его потускнел.
— С вами нельзя не согласиться, — ответил он, вздохнув. — Обстоятельства сложились так, что…
— Доброе утро, Галина Платоновна! — рванулся вперёд Руслан.
— Доброе утро.
Окно первого этажа, через которое Лидия Гавриловна подавала в прошлый раз рюкзак, так же распахнуто, но сейчас из него никто не выглядывает. Оно затянуто занавесом, который раскачивается от бензиново-пыльных воздушных волн.
— Папа с бабушкой? — спрашиваю шёпотом, чтобы внутри, не дай бог, не услышали моего голоса.
— М-м.
— Руслан, что за новость — «м-м»? Ты что, немой?
— Вы тоже…
Правильно подметил, бесёнок.
— Отучиваюсь.
— Спорим, кто скорее, спорим?
На пляже занимаем прежнее место невдалеке от пешеходного моста. Здесь людей меньше, есть деревья, под тенью которых можно спрятаться, когда жгучее солнце в зените.
Меня беспокоят солнечные ожоги на спине мальчика. Совесть мучит, что не предупредила их, но голос у меня ровный:
— Тебе крепко попало за то, что спину спалил? Бабушка, наверное…
— Хм, — усмехается Руслан. — Она не знает.
— А папа?
— Он — да. Спиртом смазал, чтобы по болело.
— Жаловался?
— Он сам догадался, сам! Слышит, кручусь, порчусь — подходит, говорит: «А ну-ка покажи, что там у тебя?» Меня поругал немножечко, а вас — нет. Только спросил, не скучно ли было нам.
— И что ты ответил?
— Смешно стало, рассмеялся я. С Галиной Платоновной, говорю, папа, не соскучишься. Она вроде товарищ, мальчик какой-то, а не учительница. — Руслан спохватывается, не задел ли меня. — Плохо сказал? Обиделись?
— Чего ради? — удивляюсь. Встаю. Встаёт и мои подопечный. — Послушай, Руслан, говори мне «ты».
Мальчик склонив голову на плечо, рассматривает меня настороженно и с хитрецой: не верит в искренность предложения.
Допрыгалась! Попала впросак, а отступать нельзя, поздно.
— Не хочешь? Это почему же?
— Мне-то что! Вам перед другими будет неудобно.
— Ну вот ещё! — смеюсь. — Мы с тобой брат и сестра… Чем плохо? Смахиваем друг на друга. Разве что глаза у нас разные: у тебя чёрные, у меня — зеленоватые. Зато носы — две капли воды…
— Веснушки тоже разные, — перебивает Руслан.
Отмахиваюсь:
— Велика печаль! Нельзя же, чтобы всё точь-в-точь было.
Мальчик изучает меня с ног до головы, будто впервые видит.
— Глаза у вас тоже вроде с веснушками.