Тогда Айна высвободилась из-под руки Сизого, подошла к непокорному якуту, вскрикнула – коротко и протяжно. Конь успокоился, перестал брыкаться, уставился на девушку злым лиловым глазом, показал кривые жёлтые зубы.
Негромко напевая что-то тягучее, Айна подошла к животному вплотную, обняла за шею, несильно дёрнула за лохматую чёлку. Конь медленно опустился на колени, склонив голову до земли.
– Садись, друг, – кивнула Айна эстонцу. – Смело садись. Он теперь долго послушным будет.
Лёха посмотрел на Ника с гордостью и превосходством: мол, знай наших! В смысле, «наши девчонки – они покруче всех прочих девчонок будут…».
Эйвэ переправился назад, минут пять окружившим его солдатам отдавал приказы, усиленно руками жестикулируя, затем к нартам, из которых уже выпрягли олешек, подошёл, ящик тёмно-зелёный достал, начал рацию к работе готовить.
– Что, начальник, – Сизый поинтересовался, – небось, этого гаврика и подозреваешь? Да, ему удобнее всего было «пятнистых» известить, если, допустим, у него в Певеке подручный имелся, из местных. Мы на «Проныру» уселись, а он тут же человечка в тундру отправил. Чем не вариант? Давай, я за ним присмотрю?
Переправить несколько тонн груза через серьёзную реку – дело совсем непростое.
А Паляваам – река очень даже серьёзная. Вода в нём холодная, ледяная, течение быстрое, глубина местами до двух метров доходит. Причём груз в воде мочить нельзя, особенно некоторые составные части бурового станка.
Эйвэ, впрочем, своё дело досконально знал, на совесть.
Чуть ниже по течению от избушки, на стометровом отрезке, Паляваам сливался в одно русло, разделяясь по окончанию этого участка опять на шесть разных потоков.
Здесь и решили соорудить некое подобие парома для особо ценного груза, – мелочевку разную солдаты на себе перетащили, выше по течению, где река делилась на добрую дюжину рукавов и глубина местами была чуть больше метра.
В месте предполагаемой переправы, на противоположных берегах, вкопали два столба, вернее, не «вкопали», а закрепили. Первым делом выдолбили ломами в вечной мерзлоте неглубокие ямы. Эта вечная мерзлота – камень натуральный, да и булыжники постоянно попадаются, ещё и вода наружу просачивается, смешивается с каменной крошкой – в жидкую грязь. Поместили в эти «грязевые ванны» столбы, тщательно завалили их крупными валунами, создав вокруг каждого столба метровые каменные конусы.
Для крепости конусы ещё и бетонным раствором щедро пролили, это хозяйственный Эйвэ из Певека несколько мешков с цементом догадался захватить.
Через сутки, когда цемент окончательно застыл, между столбами толстый канат старательно натянули: до того сильно натянули, что на ветру звенел канат – как струна гитарная.