И двух минут не прошло, а медведь уже рядом, совсем близко от предполагаемого схрона противника.
«Кустик», похоже, тоже несказанно удивился происходящему. Но головы не потерял, в панику не ударился, не побежал бестолково, до последнего момента выжидал, надеялся, что беду мимо пронесёт.
Только когда до медведя (до урагана тропического в медвежьем обличье) метров двадцать оставалось, вскочил на ноги и открыл огонь из двух пистолетов.
Если даже и попал, то мишка этого не заметил, пронёсся, не останавливаясь, прямо по «пятнистому», в доли секунды сбив того с ног.
– В сторону сдёргивай! – истошно завопил Лёха.
Еле отпрыгнуть в стороны друг от друга успели, медведь между ними вихрем пронёсся – куда там скорому поезду курьерскому, отдыхает – тихоход.
На Ника только гнилью немного пахнуло, обернулся – а крохотное светло-коричневое пятно вдали уже мелькает.
Переглянулись с Лёхой и перебежками короткими – от кочки к кочке – рванули к «кустику».
Напрасно опасались на встречную пулю нарваться, клиент, что называется, качественно дозрел, по-настоящему.
«Пятнистый» был без сознания, одна рука откинута в сторону – ломаной безжизненной линией, камуфляж спереди в клочья разорван, на безволосой груди видны глубокие следы от медвежьих когтей, крови кругом – озеро небольшое.
Сизый свою гимнастёрку на «бинты» изорвал. Прежде чем раненого перевязать, щедро тому на грудь пописал.
– Это чтобы раны не загноились, – без тени смущения объяснил. – Когти-то у медведя грязные. А это вообще – след от задней лапы. Тут дезинфекция просто необходима. Дорогая нам добыча досталась, жалко будет, если заражение крови начнётся. Небось, его Москва сразу к себе затребует. Помрёт, мерзавец, по дороге, а нам отвечай потом по всей строгости…
Минут за десять оказали «пятнистому» первую медицинскую помощь: грудь тщательно перевязали, руку, в нескольких местах поломанную, пристроили в лубок из ивовых корней.
Пленному где-то под пятьдесят было, крепкий ещё мужичок, лицо волевое, мужественное – вылитый Брюс Уиллис, герой, спасающий мир.
Ник из ближайшей тундровой лужи принёс в пилотке воды, на лицо «пятнистому» побрызгал, по щекам его, родимого, похлопал.
Застонал герой, мир спасающий, открыл глаза, мутным взглядом огляделся вокруг, в сторону кровавой слюной сплюнул, усмехнулся вымученно:
– Ваша взял. Плёхо. Кто из вас есть Иванофф?
Ник руку вверх поднял, как примерный школьник.
– Вот ви какой, – пробулькал кровью «Уиллис». – Хотел с вами много говорить. Не получится. Плёхо.
– Да ладно тебе, братан, – Сизый решил гуманизм и милосердие проявить. – Успеем мы ещё с тобой набазариться. Даже надоедим потом друг другу. Сейчас мы тебя, дорогой ты наш, возьмем под белы рученьки, пока дождь не начался, до лагеря дотащим. Там подлечим, спиртика дадим хлебнуть. Оклемаешься обязательно, Москву ещё увидишь, по Кремлю походишь…