Он едва справился с жестоким спазмом в желудке, но заставил себя сосредоточить взгляд только на кусочке ткани, мягкой и пушистой голубой ткани, запачканной теперь засохшей кровью, как и найденная прежде пеленка, на которой еще была видна вышивка, сделанная иголкой молоденькой няни Джулии. Он застонал.
— Г-н Хэллоран, — спросил О'Рурк, — это ребенок Вейлов?
— Хэллоран! Скажите же что-нибудь! — потребовал Вейл.
— Да, это он. Маленький Бенджамин. — Хэллоран, едва устояв на ногах, отошел в сторону и его вырвало. Когда рвота прекратилась, один из полицейских помог ему встать на ноги. Хэллоран увидел, как отъезжает машина О'Рурка, в которой сидит хозяин.
Хэллоран сделал неуверенный шаг в том же направлении, но полицейский положил ему руку на плечо.
— Все в порядке, парень. Кто-нибудь из нас отвезет тебя домой.
Полицейский пристально посмотрел вслед удалявшейся машине без опознавательных знаков и сказал:
— Каков, а? Такого ничем не прошибешь. Можно подумать, что это не его ребенок.
Хэллоран в замешательстве уставился на полицейского, обдумывая возможность, которая раньше не приходила ему в голову.
— Нет, — прошептал он.
Полицейский сжал ему плечо.
— Не переживай, мужик. Эй, Монаган, — позвал он своего напарника, — отвези-ка этого парня в ближайшую пивнушку и заставь выпить хорошую порцию виски. А потом доставь домой.
Монаган сразу же подошел и взял Хэллорана под локоть.
— Не надо виски, — сказал ему Хэллоран. — Просто отвезите меня домой.
Монаган, молодой парень, посмотрел на Хэллорана с сомнением.
— Вы уверены?
— Домой.
Он примет душ, смоет с себя запах этого страшного места, а потом поедет в больницу. Как там хозяйка, думал он. Бедная, бедная хозяйка.
* * *
Придя наконец в сознание, Гизелла обнаружила, что находится в больничной палате. Она понятия не имела, сколько времени пробыла здесь. Лежа на жестком матраце, она следила за лучами восходящего солнца, освещающими шторы на окнах. Потом она услышала мерное постукивание. Это сиделка вязала что-то на спицах, сидя в уголке.
В коридоре, за закрытыми дверьми палаты, послышалось тарахтенье столика на колесах, раздался негромкий стук в дверь. Сиделка отложила вязание и поспешила к двери, бесшумно ступая в обуви на мягкой подошве. Она открыла дверь и что-то сказала женщине, которая привезла поднос с завтраком. Желудок Гизеллы отреагировал на запах пищи болезненным спазмом.
— Какой сегодня день? — спросила она хриплым голосом, который словно заржавел, оттого что им давно не пользовались.
Обе женщины вздрогнули от неожиданности и повернулись к ней.