— Конечно есть, но мы еще не успели его внимательно проверить.
Хеннинг рассказывает, что в сценарии ничего не говорится о кнуте, электрошокере и отрубленных руках. Полицейский задумывается.
— А откуда тебе известно об этих деталях? Их не сообщали прессе.
Хеннинг улыбается про себя.
— Да ладно тебе, Бьярне.
— Йерстад в бешенстве, потому что кто-то на днях слил информацию НРК и продолжает это делать.
— И это был не ты?
— Упаси Боже.
— И не та блондинка, глядя на которую ты пускаешь слюни?
— Ни за что в жизни.
И тут до Брогеланда доходит, о чем говорит Хеннинг.
— Что ты имеешь в…
— Мы никогда не выдаем свои источники, — произносит Хеннинг. — Тебе это прекрасно известно. И я никогда не выдам тебя и надеюсь, что и ты не будешь меня вмешивать в эту историю.
— Мне не удастся.
— Вот как. Но я не планирую потратить следующие сутки на новые допросы в Управлении полиции. Если вы хотите, чтобы я помогал вам в этом деле, то я буду разговаривать только с тобой и ни с кем другим. Договорились?
Он видит, что Брогеланд задумался. До сих пор Хеннинг смотрел на полицейского с такой же подозрительностью, как и в детстве. Но он знает, что его чувства меняются.
— Договорились.
— Хорошо. Кстати, Тарик тоже действует в сценарии, — продолжает Хеннинг. — Но у него роль второго плана.
— А его случайно не убивают?
— Нет.
— Значит, кто-то вольно трактует этот сценарий.
— Или подстраивается под него. Или заботится о том, чтобы все, кто хоть что-то знает о случившемся, были устранены.
— Не уверен.
— Ты о чем?
— Мне кажется, речь идет не об одном преступнике.
— То есть?
— Яссер Шах убил и Хагерюп, и Тарика Мархони? Как-то не вяжется.
— Он мог убить обоих, чтобы подставить Махмуда?
— Мог, но я в этом не уверен. Зачем так возиться с убийством Хенриэтте, если два выстрела в грудь и один в лоб Тарику имели тот же результат?
— Может быть, Тарик знал, кто убийца, и его убили, чтобы оборвать эту ниточку.
— Это означает только то, что Тарик знал намного больше, чем мы думали. И то, что они с братом были замешаны в каких-то темных делишках.
— Но Тарик не произвел на меня впечатления такого человека. Он занимался фотографией. И казался тихим и вполне нормальным.
— Да, тебе лучше знать. Ты ведь брал у него интервью прямо перед тем, как его убили.
— Да. И он не сказал абсолютно ничего, что могло привлечь мое внимание, или ничего, свидетельствующего о том, что у кого-то может появиться желание ухлопать его. Единственное, что мне показалось немного странным, — это то, что он не сразу ответил на вопрос о том, чем занимается его брат.
— Ясно.