— Я раздобыла себе это, — произносит она, доставая из кармана мобильный телефон, совершенно обычный аппарат фирмы «Нокиа».
Она размахивает своим телефоном.
— Это мобильный телефон вместе с электрошокером. Представляете, есть люди, которые такое производят. Я купила его приблизительно за тысячу крон в США. Сегодня ведь у каждого есть мобильный телефон, правда? Люди ходят и постоянно в них копаются. Звонят, точат лясы, болтают обо всякой хрени. Я всегда ношу его в руках. Никто не обращает внимания. Но если кто-нибудь захочет снова на меня напасть, то я буду готова. 800 000 вольт прямо в тело. З-з-з-з-з-з-з-з. Обещаю, после такого тебя вырубит.
При взгляде на Ингве он охотно ей верит.
— И Стефан знал, что у вас есть это оружие? Им он и воспользовался?
Она нехотя кивает.
— Он попросил его у вас?
— Нет. Просто взял его однажды вечером — ну то есть тем вечером. Я уже легла спать. На следующий день я поняла, что им пользовались, потому что он лежал не там, где я его оставила. Я стала очень внимательной к мелочам. Я замечаю все.
— Вы сказали ему об этом?
— Не сразу. Я встала поздно, он уже ушел в школу. Но разговор состоялся вчера вечером, и… и…
Ингвиль снова начинает плакать, но говорит не останавливаясь.
— Я спросила его, что он делал с моим телефоном, почему он брал его, но он не ответил, а Ингве продолжал задавать вопросы, и вот тогда…
Она качает головой.
— Все, что Стефан носил в себе, вылилось наружу. Он хотел, чтобы Ингве признался в содеянном, чтобы он был честен сам с собой и с нами, Стефан пришел в ярость, он хотел подраться с Ингве, и в пылу борьбы Стефан сознался в том, что он сам совершил, зачем он брал мой мобильник, и тогда…
Она снова качает головой.
— Это было так ужасно. И…
Ингвиль переводит взгляд на своего мужа, голова которого по-прежнему безвольно висит.
— Это было так ужасно. Так ужасно…
Она закрывает глаза.
— Что произошло после того, как Стефан сознался в убийстве? Он ведь умер в одиночестве.
Ингвиль тяжело вздыхает.
— Я точно не помню. Вроде бы я выбежала из квартиры, потому что я смутно помню, как Ингве трясет меня за плечи где-то в районе Сент-Хансхауген. На вершине холма. Он сказал, что искал меня несколько часов. Думаю, я пошла туда. Или побежала. Не помню. А когда мы вернулись…
Она снова принимается молча рыдать. Хеннинг видит, как она содрогается, как прикрывает рукой рот. Но вот глаза Ингвиль снова покрываются пеленой. Она смотрит прямо перед собой в стену палатки, и сознание ее снова проясняется.
— Откуда вы узнали, что мы здесь?
— Я разговаривал сегодня утром с парнем из приемной колледжа.