Хеннинг слышит, что в одной из квартир кто-то занимается сексом. Вставляя ключ в замок маминой двери, он понимает, что звук исходит от телевизора. К счастью, от телевизора. И к счастью, не от маминого телевизора. Звуки раздаются из квартиры соседа Карла.
Карл работает консьержем. И Карл любит порно. Хеннинг никогда не говорил этого маме, но ему кажется, что она нравится Карлу. Если же она вопреки ожиданиям когда-нибудь сама догадается об этом, Хеннинг надеется, что она не станет злиться на него еще и за то, что он не поспособствовал ее счастливой старости в объятиях Карла. У Хеннинга есть чувство, что эта мысль может стать достаточно скабрезной, но у него никогда не было желания развивать ее.
Каждый раз, когда он приходит к маме, его чуть не сбивает с ног сизый дым. Ее обои пропахли «Мальборо». Он уверен, что если кому-нибудь придет в голову мысль помыть потолок в ее квартире, то мыльная вода после этого будет коричневой от многолетнего налета никотина и смолы. И он испытывает огромную радость от того, что больше не курит. Потому что он совершенно убежден, что в противном случае его собственная квартира выглядела бы точно так же.
Хеннинг берет пакеты, все шесть, и проходит в гостиную. Он слышит радио, его невозможно не услышать, так как оно работает, как обычно, на полную громкость. Кристине Юль сидит, как всегда, на кухне и курит. Заметив сына, она отрывает глаза от газеты.
— Привет, мам! — он старается перекричать радио. Блудный сын вернулся. Но салюта что-то не слышно. Она смотрит на пакеты, которые он принес. В первую очередь он намеренно ставит на стул темно-коричневый мешок из винного магазина.
— Очень вовремя, — ехидно произносит она. Хеннинг пропускает ее слова мимо ушей, проходит на кухню и открывает холодильник. Раздается звон. Он знает, что для нее это самый сладкий звук. Он разбирает остальные пакеты — молоко, сыр, сахар, хлеб и так далее, — украдкой бросая взгляды на маму. Она выглядит так же, как всегда, одета в пожелтевшие от дыма брюки, которые когда-то были белыми, пожелтевшую от дыма блузку, которая когда-то была кремовой, а сверху она набросила коричневую вязаную кофту, потому что в квартире холодно. А холодно оттого, что она проветривает. Спасибо, Господи, что она проветривает.
— Как дела? — спрашивает он.
— Плохо.
— Да? Есть новости?
— Новости?
Она фыркает. Надо было мне перед приходом дважды перечитать ее историю болезни, думает он, улыбаясь про себя.
По радио идет дискуссионная программа. Хеннинг успевает сообразить, не прекращая распаковывать купленные продукты, что мама слушает программу новостей в 17:30. Он не должен был бы удивиться, услышав голос Ивера Гундерсена, но все-таки Хеннинг ощущает возбуждение. Он слушает ведущего: «Итак, Ивер Гундерсен, именно вы сегодня распутали это непростое дело, как вы думаете, каковы будут его последствия? Возрастет ли внимание норвежского общества к законам шариата после случившегося?» — «Нет, Андреас, не думаю. Я думаю, большинство из нас понимает, что эти законы не станут доминировать в нашей жизни вне зависимости от того, сколько мусульман приедет в страну. Возможно, случившееся поможет нам лучше понять, что на самом деле представляет из себя шариат. А это, как мне кажется, пойдет на пользу нам всем».