Вернувшись домой, он застал на кухне явно расстроенного Бруннера, сидевшего за рюмкой водки. Священник говорил о делах другого прихода, выслушивая при этом утешения хозяйки и разглагольствования хозяина о том, что всякая шваль все больше прибирает к рукам власть, озабоченная только тем, как бы побольше урвать. Речь зашла о пророчествах, о Лурде, о Папе, о явлении Божией Матери, о каком-то злоумышленнике, покушавшемся на жизнь кардинала и наказанном мгновенной смертью от разрыва сердца, о Страшном Суде, о Марии, о Фельбертальце.
Одна из деревенских заглянула в дом и сказала, будто Мария ездила на горное пастбище к Фельбертальцу. Мария отрицала это, говорила, что навещала сестру. От нечего делать Холль полез на солому, уложенную плотными штабелями, сорвался, сполз вниз, так как наверху не за что было зацепиться, попробовал зарыться в солому и упал на мощеный пол коровника. Час спустя он снова слонялся по усадьбе и размышлял о том, что человеческая голова, по сути, пуста, не может же она в один миг вместить в себя целый мир.
У одной из хозяйских родственниц, прозываемой святой, начали расспрашивать, как быть с Марией. Мария по-прежнему отпиралась. Те же вопросы задавали другим. Морица на выгоне лягнула кобыла. Роза с хозяйкой отнесли его в дом, и в тот же день он куда-то пропал, вернулся только через две недели. Где был, никому не сказал. Вместе с другими Холль поднимался на дальний надел. Подманивал Штраусиху к осиному гнезду, тянул на поводу лошадь, прыгая через лужи и канавы, вечером ходил в верхний лес за лисичками, слушал жуткие истории про привидения, когда на всех нападал такой страх, что никто не смел носа из дома высунуть, носил с Марией еду из долины, спал, как и все, укутавшись попоной, слушал стук дождя по гонтовой крыше, брань Лоферера. Отработав свое, ходил с ним к либстальцу точить ножи. Однажды пришлось нежданно-негаданно спускаться вниз, к кузнецу. В Дорфграбене встретил пьяного Бартля, обещал не выдавать. Жизнь казалась вполне сносной.
Нередко Холль натыкался на Убийцу, как-то даже застал его на месте преступления: тот обрывал чужую вишню. Однажды он увидел бабу-поденщицу опорожнявшуюся в канаву, а потом — как она пила из нее воду.
Пришлось спускаться в луга. Сразу стало темнее. Чтобы унять ропот батраков, хозяин послал за молодым вином. Мария выпила порядочно. Найзер в телеге елозил на коленях перед Марией, то и дело наливал ей вина, а рукой шарил между ног. Оводы становились все злее. Возле лещины они так сильно кусали, что Холлю приходилось оглаживать тело лошади, а сам он, с опухшим лицом, как масленичный дурак, повизгивал в тени кустов, и все это ради двух несчастных возов сена.