Старик Сунь, поглаживая заскорузлой рукой пушистый мех, поднес его к лицу Сяо Сяна:
— Сам погляди, что тут хорошего? По-моему, собачья или кошачья шкурка куда лучше.
— А если тебе его дадут, возьмешь? — смеясь, спросил начальник бригады.
— Мне? Еще бы, с полным удовольствием!
— Да ведь ни на что не годится!
— Мне не годится, тебе не годится, а свезу в город — там всем пригодится. Продам и куплю себе лошадь.
Старик присоединился к группе Сяо Сяна, и они пошли дальше, дивясь редким и ценным вещам.
— Подумать только, — рассуждал сам с собой возчик. — Сколько имущества всякого! У Хань Лао-лю, конечно, тридцать душ в семье было. Однако все равно, если бы каждая душа по три раза на дню переодевалась, и то года на три хватило бы, да еще и осталось бы. Вот взгляни на эти лисьи шубки. Их помещичьи дети носили. А вот — каракуль…
Пошли дальше, обходя груду за грудой, ряд за рядом.
— Что же это такое? — спросил начальник бригады, показывая на голубой полог с черной каймой, похожий на палатку.
— Это чехол для коляски, — объяснил старик. — У богачей такие на все времена года имеются. Голубой — это осенний. Зимний — черный, стеганый. Как наденут его на коляску — ни ветер, ни снег внутрь не проникнут. Едут под ним — будто дома сидят. Ты только погляди, какое крепкое сукно…
— Да… это настоящий товар! — прищелкнул языком крестьянин в старой фетровой шляпе.
— Наделать бы из него штанов! — воскликнул человек, у которого нечего было надеть.
— Что́ не сделаешь — все ладно будет. Кому только он достанется? — вздохнул крестьянин в шляпе.
К чехлу подкладывали другие вещи.
— Постой! Постой! — начал распоряжаться возчик. — Сюда не надо больше. И так куча вон какая. Эту вещь лучше туда прибавь, а то там только одна шелковая кофточка. Зачем она крестьянину нужна? Ему требуется что покрепче. Эти разноцветные шелка только на вид хороши, а наденешь — сразу порвешь. Нужно так делить, чтобы всем одинаково было. Подкинь-ка сюда еще эту куртку!
Рядом возвышалась целая куча обуви.
— Прямо обувная лавка! — воскликнул старик Сунь.
Огромные резиновые сапоги японской марки лежали вперемешку с крохотными женскими башмачками из узорчатого атласа, суконными бурками с длинными голенищами, матерчатыми туфлями и грубыми башмаками. Такого разнообразия не встретишь и в большом обувном магазине.
— Вот почему я круглый год босиком хожу! — не унимался возчик. — Помещики всю обувь в землю закопали. А как делить все это будете?
— Кто нуждается, тот и получит. Только давать будем по паре, — степенно объявил старик Чу, которого приставили к распределению обуви.