— Послушай, Добряк, — обратился к помещику Го Цюань-хай. — Башка, видно, у тебя и в самом деле, что ивовый чурбан. Ничем ее не прошибешь. Так вот я тебе говорю: нам твоих слов больше не надо. Твоя сноха уже во всем призналась.
Жирное тело помещика так и затряслось. Лицо его все покрылось испариной, но и тут он не отступился:
— Соседи, да право же у меня ничего нет…
— Уведите его! — коротко приказал Го Цюань-хай милиционерам.
Один из них схватил Ду за шиворот, другой принялся вязать.
— Не надо, никуда он не убежит, — остановил их председатель.
Помещика вывели. Старик Сунь сорвался с места и кинулся следом:
— Осторожнее! Не давай ему подходить близко к вязам, а то еще, чего доброго, стукнется головой о дерево и кончится раньше времени.
— Без тебя знаем! Вечно суешь нос, куда не спрашивают! — рассердился милиционер.
Однако Сунь простоял на крыльце до тех пор, пока помещика не провели мимо вязов.
Светила луна. На свежем снегу остались беспорядочные следы трех пар ног…
После допроса Го Цюань-хай вместе со всеми направился к усадьбе Добряка Ду.
Полная луна озаряла занесенную снегом деревню. Было морозно. Го Цюань-хай опустил уши своей шапки и спрятал руки в рукава. В это время в восточной комнате главного дома помещичьей усадьбы при тусклом свете масляной лампы женщины деревни Юаньмаотунь все еще допрашивали Пышку. Та пугливо озиралась по сторонам. Кругом были чужие ей, враждебные лица. В комнату набралось десятка два крестьянок. Некоторые пришли с детьми. Поджав под себя ноги, они расположились на кане и, дымя длинными трубками, кормили грудью малышей. Слепая старуха Тянь сидела возле стола и внимательно прислушивалась к голосам. За ее спиной стояла вдова Чжао.
Го Цюань-хай распахнул дверь, и клубы морозного воздуха на мгновение заполнили комнату. Навстречу ему поднялась Дасаоцза. Понизив голос, она заговорила:
— Сколько ни спрашиваем, ответ один: «Не знаю».
Го Цюань-хай посмотрел на Пышку.
— Вот что, — обратился он к снохе помещика, — все говорят, что ты знаешь, где оружие. Если не укажешь, а мы найдем, тебе плохо будет.
Пышка украдкой покосилась на Го Цюань-хая, чтобы убедиться, насколько серьезна эта угроза, и дрожащим голосом спросила:
— А если скажу, но вы почему-либо не найдете, что мне тогда будет?
— Ты только скажи правду, а найдем или не найдем, это уже не твоя забота. Винить не станем, — пообещал он и, чтобы положить конец ее нерешительности, добавил: — Утаишь — засадим в кутузку. Пожалеешь, да поздно будет.
— А если свекор меня прибьет?
— Не посмеет! — крикнул старик Чу.