— Ничего… Можно будет ее вылечить… — неуверенно ответил старик.
— Лекарь какой нашелся… — проворчала старуха. — Положение наше куда хуже, чем у других…
— Будет тебе! — с сердцем оборвал ее Тянь. — Какая ты несознательная, ничем поступиться не хочешь! Забыла, как наша Цюнь-цзы жизнью пожертвовала, а жениха не выдала. Ведь ты же ей родная мать! А лошадь подлечить можно…
— Ручаюсь, что можно! — раздался за окном мужской голос.
— Кто там? — спросила старуха.
— Это я!
— А… председатель Го, заходи, заходи скорей. На дворе холодно стоять.
Го Цюань-хай с улыбкой появился на пороге:
— Я привел вам свою серую кобылу. Давайте сменяем.
— Да нет, что ты, родной наш… — смутилась старуха. — Не надо. Какая ни есть лошадь, а все же лошадь. Постараемся подлечить и будем на ней работать. Не беспокойся, председатель…
Несмотря на уговоры, старики Тянь наотрез отказались от обмена.
— Ладно, — решил Го Цюань-хай, — не берете, что с вами поделаешь! Тогда договоримся так: ожеребится моя кобыла, жеребенок ваш будет.
Закончив раздачу лошадей, Го Цюань-хай отправился к Сяо Сяну.
Чжан Цзин-жуй и милиционеры, прибывшие из уезда, уже третьи сутки не смыкали глаз, допрашивая Хань Лао-у. Однако существенных результатов добиться им пока не удалось.
Сяо Сян, строго соблюдая закон, запретил применять к арестованному какие бы то ни было меры физического воздействия.
Хань Лао-у от природы был наделен способностью лгать и притворяться. Он искусно запутывал следователей, стараясь сбить их с толку.
Следователи до боли сжимали кулаки и с трудом сдерживали рвущееся наружу негодование. Лишь один Сяо Сян оставался спокойным. Он ни на минуту не потерял хладнокровия и ни разу не вспылил.
— Не горячитесь, — убеждал начальник бригады. — Пусть он еще подумает. Месяц будет молчать — месяц будем допрашивать, год — так год. Чем больше он будет тянуть, тем хуже для него: признается потом, никакого снисхождения уже не получит.
Выслушав короткий отчет Го Цюань-хая, начальник бригады предложил как можно скорее провести совещание, посвященное переделу земли.
— Медлить больше нельзя, — сказал Сяо Сян. — Из провинциального управления есть предписание разделить землю еще до вывоза удобрений на поля.
Го Цюань-хай ушел. Допрос продолжался. Сяо Сян молча сидел, обдумывая способ сломить упорство арестованного. Рассчитывать на помощь старухи Ван было нечего: она перетрусила и явиться на очную ставку отказалась. Надо было что-то решать…
Вошел Вань Цзя.
— Носильщики с фронта пришли, — доложил он Сяо Сяну.
И в тот же момент во дворе раздался громкий голос: