— В дальнейшем такие собрания приобретут более ожесточенный характер. Нам следует быть внимательными и осторожными и в то же время как можно шире развертывать разъяснительную работу, тщательнее изучать положение в деревне, зорко следить за деятельностью врагов народа. Ты, Лю Шэн, отложи пока свою книжку в сторону и пойди разузнай, что поделывает Ли Чжэнь-цзян. А ты, Сяо Ван, не ворчи! Отправляйся лучше к Чжао Юй-линю. А я пойду к старику Тяню. Он кое-чего не досказал. Нужно заставить его выложить все, чтобы использовать этот материал против Хань Лао-лю. Будем заниматься каждый своим делом.
Взяв с собой Вань Цзя, он отправился к старику Тяню.
Тянь Вань-шунь резал на дворе солому и, завидев гостей, выбежал встречать их за ворота.
Дом старика был совсем еще новый, но западная комната, из которой помещик уже вывел своих лошадей, выглядела настоящей конюшней. Штукатурка обвалилась, двери были все изгрызаны. На полу лежал навоз. Мухи носились тучами. Для того чтобы здесь жить, надо было как следует все отремонтировать.
Тянь Вань-шунь пригласил гостей в восточную комнату. На кане сидела седая слепая старуха, одетая в залатанный голубой халат, и наощупь сучила конопляное волокно.
Старик Тянь с гордостью объяснил ей:
— К нам пришел начальник Сяо.
— А… а… начальник Сяо! — обрадовалась слепая.
Обернувшись на голос, она вся потянулась вперед, щуря мутные глаза, словно хотела разглядеть начальника бригады. Потом суетливо вытерла рукавом край кана и заботливо пригласила:
— Садись, товарищ, садись. Ты поистине наш благодетель и спаситель! Ведь как только вы приехали, помещик сразу же увел отсюда лошадей.
Она пошарила руками по кану и, нащупав Сяо Сяна, вполголоса заговорила:
— Этот Хань Лао-лю не человек, не человек!.. Это сам князь преисподней. Убейте его, освободите людей из-под страшной власти!
Старуха пошарила на полочке и достала коробку с табаком:
— Покури, покури, наш заступник…
Тянь Вань-шунь зажег пучок соломы и бережно, обеими руками поднес Сяо Сяну. Тот прикурил, стал расспрашивать про помещика и наконец упомянул об их дочери.
Старик остановил его глазами, умоляя не говорить об этом, но старуха уже услышала.
— Ты про дочку нашу спросил, товарищ? Она умерла, бедняжка, умерла…
Из глаз старухи потекли слезы.
Старик Тянь прикрикнул на жену:
— Смотри у меня! Начальник Сяо пришел навестить нас, а ты опять со своими слезами!
— Ах!.. — вздохнула старуха, вытирая глаза узловатыми пальцами. — Дочка моя — несчастное дитя…
— Пойдем, начальник Сяо, погуляем, а то начнет она плакать, так конца этому не будет, — предложил Тянь Вань-шунь.