Из кухни появился дворецкий с серебряным подносом в руках и направился прямиком к Лестеру Лю. Его пиджак сзади был весь перепачкан какой-то липкой слизью, как если бы на бедолагу напал гигантский червяк. Дворецкий прошептал что-то боссу на ухо.
— С сожалением вынужден сообщить, что мы переходим сразу к третьему блюду,— объявил Лестер Лю.— Второе блюдо, увы, не уцелело. А жаль. Детенышей кобры в Нью-Йорке достать непросто. Я вынужден импортировать их напрямую из Таиланда. У американцев такие примитивные вкусы!
Дворецкий обошел стол кругом, раскладывая по тарелкам по два запеченных краба. Те, что достались мне, сцепились в неразрывном объятии, словно утешая друг друга в преддверии страшной судьбы. Как только слуга вновь скрылся в кухне, Уна оттолкнула тарелку и негодующе воззрилась на отца. Я не без удовольствия отметила, каким гневом пылают ее глаза.
— Ты хочешь, чтобы я спасала тебя от призрака? А с какой бы стати мне тебя выручать? Ты все это время жил как какой-нибудь диктатор третьего мира, в окружении страхолюдных слуг и детенышей кобры, а я прозябала в нищей развалюхе с четырьмя женщинами, которым и накормить-то меня было не на что. Им приходилось ткани с твоей фабрики воровать, чтобы сшить мне какую-никакую одежонку! У нас туалет был один на тридцать человек, а зимой — никакого отопления! Я сама училась английскому! Я до восьми лет даже в школу не ходила! И все только потому, что я родилась девчонкой? — Голос Уны сорвался на крик, лицо исказилось от ярости,— А теперь ты ждешь, что я тебя пожалею, да, презренный ты старик? Ах, он бедный-несчастный: заперт, как в ловушке, в особняке на Пятой авеню наедине с голодным призраком! Скольких людей ты погубил? Сколько народу до сих пор изнывает в рабстве на твоих фабриках? Настала твоя очередь помучиться!
Я гадала про себя, а не слишком ли далеко Уна зашла. Лестер Лю сохранял спокойствие, однако ноздри его раздувались, зубы скрежетали. Мы установили еще далеко не все «жучки» и ровным счетом ничего не разузнали о пропавших тайваньских ребятишках, а если Лестер Лю вышвырнет нас за дверь, второго шанса нам, скорее всего, не представится. По-видимому, те же самые мысли промелькнули в голове Кики. Она вежливо извинилась, встала из-за стола и направилась, по всей видимости, в дамскую комнату. А я осталась наблюдать за перепалкой между Уной и ее отцом.
— В Китае дитя не смеет так разговаривать с отцом,— холодно объявил Лестер Лю дочери.— Почтение и уважение к родителям — одна из ключевых добродетелей.
— И где ты тут видишь Китай? — парировала Уна.— Я родилась здесь. Я — американка. А ты — преступник и уголовник.