– Ой, надо вызывать кого-то… не знаю… милицию, – проскулила Рая.
Оксана снова набрала воздуха в лёгкие, но Рая вцепилась ей в руку и зашипела:
– Не ори! Лучше молись, дура! – И быстро забормотала: – «Отче наш сущий на небесах…»
– «Да приидет царствие Твоё…» – подхватила Оксана, но ком, собравшийся в горле, заставил замолчать. Она закрыла глаза и построила кристалл, как учил Александр. Зажгла свет в груди и словно по проводам отправила его по шести лучам. Потом представила такой же кристалл в том месте, где стоял Александр. «Если это не поможет, то что ещё может ему помочь?»
– «…да избави нас от лукаваго. И ныне и присно во веки веков. Аминь», – закончила Рая и начала сначала: «Отче наш сущий на небесах…»
Что-то зазвенело. Оксана открыла глаза и увидела, что это труба катится по цементному полу, а Боб почти волоком тащит Александра на себе. Она подбежала и подхватила бесчувственное тело с другой стороны. Вместе с Бобом они понесли его в дом, как раненого с поля боя.
– Наверх не затащим, – сказал Боб, взглянув на узкую лестницу. – Клади на диван.
– Ага! Ещё диван пачкать! Бросай на пол! – велела Оксана.
– Надо его связать! – прошептала Рая. – Только быстрее! Пока не очнулся.
Боб принёс из кладовки верёвку, на которой вчера тащили машину, и обмотал ею Александра.
– Вы тут прибирайтесь, а я пойду на ферму, – сказал он и ушёл.
– Где у них веник, совок? – спросила Оксана и начала собирать с пола недобитую посуду.
– Сейчас принесу. – Рая села и схватилась за сердце.
– Что? – напугалась Оксана. – Сердце?! Валидолу?
– А! Не! – Рая махнула рукой. – Привычка дурацкая.
– Правда, Рай! Ты приляг!
– Да успокойся ты! Всё со мной нормально! Говорю ж, привычка. Мать у меня всегда так делала, вот и я… рефлекс. Как понервничаю, за сердце хватаюсь. Но с сердцем порядок!
– Точно?
– Да точно! – Рая встала и пошла за веником.
– Он что, в одиночку тут пьянствовал? – спросила Оксана.
– А с кем? Неужели думаешь, со мной? Я когда спустилась, он уже пару бутылок оприходовал.
– Он же не пьёт. Так… шампанского иногда…
– Потому, может, и не пьёт, что знает, чем это чревато.
А тут ещё на таблетках. Не зря же настрого предупредили, чтобы ни капли.
– А таблетки он, кстати, уже две недели не принимает.
– Да ты что?! Ну, тогда ясно…
– Да ничего не ясно! Расскажи-ка мне всё в подробностях.
– В подробностях? – Рая высыпала осколки в мусорное ведро и села. – Проснулись мы с Юлькой, уже светло было. Спустились – сидит. Кружка перед ним чайная. «Доброе утро, – говорю». Он что-то промычал и гляжу – из бутылки в кружку водку льёт. Я на него набросилась, бутылку отобрала, водку в раковину вылила. «Ты что?! – говорю», но вижу, что он уже вообще невменяемый. «Ты, – говорит, – только Оксане не рассказывай! И Галке…» Ну, я давай на него ругаться, а он знай одно твердит: «Нервы, – мол, – сдали, только Оксане не говори». Я бы и рада не говорить, да тут уже не скроешь.