«Быстрый и решительный союз с Россией, — писала лондонская «Таймс», — может помешать другим переговорам»…[85]
Лето 1939 г. было на исходе, и война в Европе надвигалась все ближе, а Вильям Стрэнг, незначительный чиновник министерства иностранных дел, посланный Чемберленом в Москву, по-прежнему оставался единственным представителем Англии, уполномоченным вести непосредственные переговоры с советским правительством. Под давлением общественного мнения Чемберлену пришлось пойти еще на одну подобную комедию переговоров с Россией. 11 августа в Москву прибыла английская военная миссия для проведения объединенных штабных совещаний. Английская миссия отплыла из Лондона пароходом, делавшим 13 узлов в час; более медлительного средства сообщения нельзя было придумать. Когда миссия прибыла на место, русские выяснили, что у нее имеется не больше полномочий подписывать какие-либо соглашения с советским правительством, чем у Стрэнга…
Советская Россия была обречена на полную изоляцию и одиночество перед лицом нацистской Германии, опиравшейся если не на активную, то на пассивную поддержку проникнутых мюнхенским духом правительств Европы.
Джозеф Э. Дэвис впоследствии охарактеризовал дилемму, стоявшую перед Советским Союзом, в своем письме к Гарри Гопкинсу, советнику президента Рузвельта.
В этом письме, написанном 18 июля 1941 г., бывший посол в Советском Союзе указал:
Все мои связи и наблюдения, начиная с 1936 г., позволяют мне утверждать, что. кроме президента Соединенных Штатов, ни одно правительство яснее советского правительства не видело угрозы со стороны Гитлера делу мира, не видело необходимости коллективной безопасности и союзов между неагрессивными государствами. Советское правительство готово было вступиться за Чехословакию, оно еще до Мюнхена аннулировало пакт о ненападении с Польшей для того, чтобы открыть своим войскам путь через польскую территорию на случай, если понадобится идти на помощь Чехословакии во исполнение своих обязательств по договору. Даже после Мюнхена, весной 1939 г., советское правительство согласилось объединиться с Англией и Францией, если Германия нападет на Польшу и Румынию, но потребовало созыва международной конференция неагрессивных государств, чтобы объективно и реально определить возможности каждого из них и затем оповестить Гитлера об организации единого отпора… Это предложение было отклонено Чемберленом ввиду того, что Польша и Румыния возражали против участия России…
Всю весну 1939 г. Советы добивались четкого и определенного соглашения, которое предусматривало бы единство действий и координацию военных планов, рассчитанных на то, чтобы остановить Гитлера.