Молодой человек отвел взгляд:
— Нет.
— Не будет никакого насилия. Ничего, подобного сегодняшнему. Обещаю тебе.
— Лучше заняться делами, а не ловить шпиона, который, возможно, слишком умен, чтобы клюнуть на вашу наживку.
— Не понимаю тебя, Эштон. Раньше ты не сомневался.
— Тогда речь шла о человеке, который мне не безразличен.
— А свобода тебе безразлична?
— Не стану ввязываться в то, в чем не уверен.
— Ну, по крайней мере, хотя бы обдумай наше предложение. — Финли щелкнул пальцами. — У меня есть кое-что, что тебе полезно прочитать. Чэпин, достань один из тех памфлетов, что лежат на полке.
* * *
Эштон, войдя в дом, остановился на пороге, будто впервые рассматривая жену: просто удивительно, подумал он, как ей удается сохранить гибкость и грацию, несмотря на располневшую фигуру. Она повернулась, продолжая помешивать кипящую похлебку. Просто поразительно — беременность совершенно не испортила ее красоту: светлые волосы закручены на затылке тугим узлом, и только несколько прядей выбились и упали на ее милое и серьезное лицо.
При звуке его шагов Бетани обернулась, нервно стукнув ложкой по кастрюле.
— Привет, Эштон.
Он вспомнил об их сегодняшней ссоре после обеда. Еще по пути домой он решил строго объявить ей, что не разрешит больше посещать разные сборища. Но открыв рот, смог произнести:
— Иди ко мне, детка.
Бетани немедленно откликнулась на его слова, и Эштон понял, что жена тоже уже не сердится на него: он прижал ее к себе, а она положила голову ему на грудь, обнимая за талию.
Эштон целовал ее лоб, горячий от огня и мокрый от усталости, — ему нравился вкус и аромат ее кожи и волос, — вся она превратилась в женщину, оставаясь по существу ребенком, нуждавшимся как в его любви, так и в защите.
— Тебе не следовало сегодня идти за той толпой, — тихо произнес он, — это опасно, моя любовь. — Его слова звучали не упреком, а тревогой за нее.
— Я не знала, что это опасно, — прошептала она в ответ. — Толпа была занята только мистером Твиди. Капи… Солдаты появились вовремя. — Он отстранился от нее.
— Как старательно ты избегаешь упоминать его имя.
— Потому что мы всегда ссоримся, когда вспоминается это имя.
— У нас есть более важные дела, чем ссоры.
Он снова впился в ее губы, словно стараясь стереть имя Тэннера с них, и скоро совершенно забыл о нем, проникнув в нежную мягкость ее рта и получая такие нежные ответы. Через некоторое время он оторвался от жены, хотя это стоило ему некоторых усилий.
— Страшно проголодался, — признался Эштон.
— Я тоже.
Ему показалось, что она имела в виду совсем не похлебку. Он хотел направиться на кухню, но она взяла его за руку — ее щеки покраснели, что очень шло ей.