— Боже, — прошептал он, — что с нами произошло, Бетани?
Дрожа, она отстранилась от него, медленно оделась. Взглянув на лошадей, не ответила на его вопрос.
— Готовятся для Континентальной кавалерии, не так ли?
— Откуда тебе это известно? — потребовал он ответа.
— А этот мерин принадлежит лейтенанту Ярову, не так ли? В самом деле, Эштон, у Михаила Ярова необузданный темперамент — он чуть не придушил подчиненного, когда обнаружил пропажу. — Бетани снова взглянула на гнедого. — Нетрудно догадаться: ты дожидаешься темноты, чтобы проскочить мимо английских фрегатов. Девять вечера — самое удобное время. Думаю, ты уже изучил расписание патрульных служб, правда?
Эштон схватил ее за руку.
— Что за игру ты ведешь?
Она многозначительно посмотрела на его руку.
— Твоя жизнь мне дороже лошади Ярова. И я не собираюсь доносить на тебя.
Эштон расслабил руку.
— Тогда зачем ты пришла сюда?
— Я бываю здесь ежедневно, с тех пор, как узнала о твоих планах тренировать лошадей для мятежников. Догадалась, что ты изберешь именно это место, потому что оно очень уединенное. — Она отошла от него на несколько шагов. — Эштон, это безумие. Тебя обязательно схватят.
— Такая забота с твоей стороны очень трогательна.
— Моей главной драгоценностью является Генри, а ты можешь лишить его счастья.
— Неужели тебе бы хотелось желать сыну слишком хилого отца, неспособного бороться за свои убеждения? Мужчину, который бы отвернулся от дела свободы?
— Отца, который не повинуется своему королю и выступает против соседей, — возразила Бетани.
— Мы ни о чем не договоримся до тех пор, пока ты принимаешь у себя в доме Дориана Тэннера. Или ты выступаешь не только в роли хозяйки с этим блестящим офицером?
Упрямый взгляд голубых глаз скрестился с гневным орехово-золотистым. Ему хотелось трясти жену за плечи, пока зубы не застучат и она не запросит пощады, и, одновременно, заключить в объятия, чтобы снова понять, почему они когда-то полюбили друг друга. Эштон знал, что она слишком горда, чтобы искать утешение в объятиях другого мужчины.
— Я не хотел произносить этих слов, — признался он, понизив голос. — Прости.
Она резко вскинула голову.
— Ты знаешь, Эштон, что впервые просишь у меня прощения?
— И, несомненно, не в последний раз.
Жарким июльским днем по аллеям сада Систоуна, ведущим к летнему домику, где располагалась школа Бетани, торопился Эштон, испытывая неловкое чувство непрошеного гостя и необъяснимую тяжесть на душе — было о чем поразмышлять.
Шарль Гектор Теодат, граф де Эстен, направлял свой флот из залива Делавэр на север, намереваясь освободить Ньюпорт от англичан; генерал Салливан, командующий Континентальной армией, планировал провести операцию на суше — по всем расчетам двойной удар должен был смести «красные мундиры» в считанные часы. План, разработанный маркизом де Лафайетом и генералом Вашингтоном, казался очень надежным, но де Эстен прослыл на флоте слишком осторожным человеком, а шотландский темперамент Салливана и его невезение вошли в поговорку.