Эштон быстро повел Бетани на нижнюю палубу.
— Иди в свою каюту и оставайся там — «Черный Джек» ничего не знает о заложниках и постарается обстрелять флагманский корабль.
* * *
По небу неслись темные тучи, заслоняя солнце, направление ветра не благоприятствовало французской флотилии. «Лангедок» взял курс на юг, надеясь на смену направления ветра, но юго-западный бриз изменил направление на два градуса на восток, а затем совсем стих — корабли остановились. Эштон спустился на нижнюю палубу в поисках жены. Он еле втиснулся в маленькую каюту. Бетани подняла голову.
— В этой каюте нельзя даже вытянуть ноги.
Он бросил многозначительный взгляд на узкую кровать.
— Можно лечь.
— Хочу подняться наверх. Я умру от жары в этой тесноте.
Ее желтое платье повлажнело от пота, подчеркивая тонкую талию и высокую грудь, пряди светлых волос прилипли к влажному лбу и шее. У него пересохло во рту, когда представил, какого вкуса и запаха ее влажная кожа; до боли хотелось коснуться ее, сердце жаждало преодолеть ее отчужденность.
— Поговори со мной, любовь моя. Сейчас есть время — мы попали в полный штиль.
— Что же тебе сказать? Мы уже много месяцев не разговаривали спокойно.
— Может, нужны не разговоры? — Эштон подал ей фляжку со свежей водой, она отпила несколько глотков и с томным и зовущим чувственным видом прилегла на кровать, не испытывая особого удобства. Эштон нежно коснулся ее ног и осторожно снял туфли, тонкие шелковые чулки, ощущая гладкую кожу ног.
— Так лучше?
— Все равно жарко.
— Нужно снять платье.
Бетани внимательно посмотрела на него.
— Боже мой, Бетани, ты же моя жена.
Ничего не сказав, она повернулась к нему спиной — он расстегнул пуговицы и помог снять платье. Оставшись в прозрачной рубашке и легкой нижней юбке, жена снова прилегла, закрыв глаза, в уголках ее глаз появились слезинки — и, как много лет назад, она вдруг представила себя девочкой, нуждавшейся в его утешении.
— Не плачь, — прошептал Эштон, уткнувшись в ее влажные волосы. — Пожалуйста, не надо.
Прижавшись щекой к его груди, она почувствовала сильное желание и повернулась навстречу его объятиям; забыв обо всем, что разделяло их, стала целовать его. Он развязал ленточки ее рубашки и нижней юбки, обнажив тело, жаждущее прикосновений, и лаская каждый дюйм ее тела. Их разделяла теперь только его одежда; не в силах терпеть эту последнюю преграду, Бетани сняла с него рубашку и дрожащими пальцами прикоснулась к пуговицам бриджей.
— О Боже, Бетани, — пробормотал он.
Медленно, не торопясь, наслаждаясь каждым мгновением, они занялись любовью в душной каюте. Корабль тихо покачивался, убаюкивая их. Неторопливые движения внезапно стали неистовыми, словно штиль превратился в бурный шторм. Бетани громко выкрикнула его имя и прильнула к нему всем телом, с радостью встречая каждое его движение.