Петр не любил старшего сына как живое и неприятное напоминание о своем неудачном первом браке. Он назначил Алексею содержание, определил учителей и воспитателей, утвердил программу образования и, занятый тысячами срочных дел, успокоился, полагая, что наследник на верном пути, а если что – страх наказания поправит дело. Но Алексей, оторванный от матери, отданный в чужие руки, сирота при живых родителях, терзаемый болью и обидой за мать, конечно, не мог стать отцу близким человеком. Алексей вырос угрюмым, самолюбивым человеком, чуждым отцу по своим склонностям и интересам, да к тому же со временем стал большой любитель горячительного (кстати, этим увлекался и сам Петр). Лень, зависть, страх перед грозным батюшкой заглушили те добрые начала, которые были в нем. Позже, на допросах под пытками, он показал: «…Не токмо дела воинския и прочия от отца моего дела, но и самая особа (отца. – Е.А .) зело мне омерзла…», то есть стала омерзительна, крайне неприятна. Тем более не возникло близости между отцом и сыном позже, когда у царя появилась новая жена Екатерина Алексеевна, которой совсем не нужен был пасынок – соперник ее детей от Петра. В сохранившейся до наших дней переписке Петра и Екатерины царевич Алексей упоминается два-три раза, и ни в одном из писем ему нет даже слова привета. Письма же отца к сыну холодны, кратки и бесстрастны – ни слова одобрения, поддержки или тем более ласки. Порой в них нет даже принятого в письмах обращения – так, записка в конверте. Создается впечатление, что, как бы ни поступал царевич, отец им был вечно недоволен. Возможно, у царя были причины для недовольства сыном, но во всем этом виноват был только царь. Когда-то он отмахнулся от мальчика, отдав его на воспитание чужим и мелким людям (его воспитателем был назначен Меншиков, о чьих педагогических способностях и даже неграмотности мы много наслышаны), и уже через десять лет Петр получил за своей спиной врага, не принимавшего ничего из того, что делал и за что боролся он сам.
Царевич вовсе не был слабым и трусливым истериком, каким порой его изображают. Ведь до сих пор Алексея представляют в образе, который талантливо, но предвзято создал Николай Черкасов в довоенном фильме «Петр Первый». На самом же деле Алексей Петрович – сын своего великого отца – унаследовал от него волю, упрямство. Забегая вперед, отмечу, что наследник не организовывал никакого заговора против отца, как пытались потом представить дело Петр и государственная пропаганда. Его сопротивление отцу было пассивным, никогда не вырывалось наружу, оно пряталось за демонстративным послушанием и формальным почитанием Петра как отца и как государя. Но все же царевич с нетерпением ждал своего часа, который должен был наступить со смертью отца. Он верил в свою звезду, твердо знал: за ним, единственным и законным наследником, – будущее, и нужно лишь, сжав зубы, дождаться часа своего торжества. При этом царевич не чувствовал себя и одиноким: за его спиной стояли верные люди из ближнего окружения, на его стороне были симпатии знати, раздраженной господством выскочек вроде Меншикова, его поддерживали все, недовольные реформами.