Она стиснула руки на груди.
— А вы не пойдете со мной? Раз его здесь нет, он, наверное, в библиотеке.
— Разумеется. — Макс жестом указал на коридор, который вел в библиотеку — Только после вас.
В библиотеке Стрэтфорда не было, но они встретили его уже одетого для выезда, спускающимся в холл вместе с графиней.
— А, вот вы где, Хэсли. Я как раз собираюсь на поиски вас и Оливии.
— Мы в порядке, разве что немного промокли.
— А Оливия? Как она? — спросила леди Стрэтфорд, заламывая руки в явном волнении.
— Она промокла и замерзла, но чувствует себя хорошо. Мы переждали ливень под скалой, выступавшей над дорогой.
Графиня облегченно вздохнула и, извинившись, отправилась наверх.
— Беатрис так и не появилась, и я очень о ней беспокоюсь, — произнесла Джессика.
Расспросив Джессику о Беатрис, Стрэтфорд предложил поехать втроем в Броктон-Холл, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Но только тогда граф обратил внимание на состояние Макса.
— Да вы насквозь промокли, дружище.
— Еще бы, — согласился Макс.
— Не могу понять, почему ты не пошел наверх, чтобы переодеться, ведь с тебя текут ручьи прямо на мой новый паркет.
— О, это моя вина, — воскликнула Джессика. — Простите, лорд Хэсли. Я так волновалась за Беатрис, что не заметила, как вы промокли. Простите меня, пожалуйста.
Макс заверил ее, что ничего страшного не произошло.
— Идите и переоденьтесь, Хэсли, — велел Стрэтфорд. — К тому времени как вы спуститесь, нас уже будет ждать карета.
Макс поспешил наверх в отведенную ему комнату, которая находилась в еще не отремонтированном крыле здания, и быстро переоделся во все сухое. Когда он уже надевал плащ, в комнату вошел Гарднер, его камердинер, и строго посмотрел на мокрые вещи, валявшиеся на полу.
— Что это такое, сэр?
Макс пожал плечами:
— Так получилось.
Гарднер фыркнул, но промолчал. Слишком усердные слуги всегда раздражали Макса, но Гарднер был особенно привередлив, если дело касалось дорогих, сшитых на заказ вещей. А Макса одежда никогда особо не волновала.
Спускаясь вниз, он вдруг задумался об одежде, но о той, которая была на Оливии. Особенно когда вырез платья привлекал его внимание к ее груди. Или когда платье плотно облегало ее талию, подчеркивая волнующую форму ягодиц.
Одежда Оливии вообще творила чудеса с его воображением. Сегодня на ней было простое платье для прогулок, но рукава так обтягивали ее руки, что выгодно подчеркивали их изящество и длину, совсем не по моде нынешней осени, в соответствии с которой руки женщин были скрыты под пышными рукавами. Голубой цвет юбки был таким же ярким, как небо в ясный день, и подчеркивал голубизну ее глаз. Талия была немного занижена, и можно было лишь гадать — были ли ее бедра действительно округлыми или это была иллюзия, вызванная покроем платья? А ее щиколотки под многочисленными слоями нижних юбок — были ли они такими же тонкими и изящными, какими он их себе представлял? А грудь была ли такой же мягкой и белой, как на то намекал вырез платья?