– Край!
Возглас японки заставил меня вздрогнуть.
По выражению ее лица я понял, что с Патриком плохо, очень плохо.
– Прости, сынок! – Вскочив, я обернулся.
Улица превратилась в руины. Битое стекло, порванный, изогнутый металл, проломы в стенах, дым, огонь, пузырящиеся и парующие пятна какой-то бледно-зеленой дряни на асфальте… Изломанные тела. Тут и там над кем-то склонились, оплакивали утрату.
Ликвидатор стоял на крыше президентского лимузина.
Уродливое тело его, неправильное, несимметричное, менялось, комкалось. Крылья втягивались в спину, жгутики с фасетками – в глазницы. Я не увидел его во всей красе, когда он принял свой настоящий облик, не увидел и теперь, когда он вновь оборачивался мальчиком. Последними на лице ядерного ангела проступили веснушки. Перед этим из тела выдавилась одежда. Улыбчивый Микки Маус подмигнул мне с футболки. Зрелище было столь завораживающим, что я не сразу заметил Патрика, распростертого на асфальте у лимузина.
Дыхание сперло. Ноги не удержали, я опустился на колени.
– Сынок…
Погиб? Его больше нет, больше нет…
Ликвидатор одолел моего Патрика. Сволочь! Убийца!
И сразу стало неважно все: вторжение путников, ядерная война, конец Пути… Гори вселенная огнем, мне не жаль ее. Мир ничто без сына. Ни к чему мне такая реальность.
Палачи у меня за спиной подняли бунт. Я слышал, как японка орала на них, обещая пристрелить каждого, кто только сунется к груде конфискованного оружия. И почти сразу зазвучали выстрелы.
– Ты игрушка! – пританцовывая, заорал с крыши лимузина мальчишка. – Ты всего лишь моя игрушка!!! Я сломаю тебя!!!
Монстр, спрятавшийся в детском теле, торжествовал, точно он на самом деле мальчишка, а не представитель могущественного вида, покорившего множество миров. Запрокинув голову, он захохотал так громко, что стало больно слушать, я прижал ладони к ушам. Веселье ликвидатора ненормально. Это приступ, а не смех. Мерзкий крысеныш, с каким удовольствием я свернул бы ему шею!..
Микки Маус, проросший из его футболки, уже не улыбался, не подмигивал мне, но злобно сверлил взглядом черных зрачков. И я, как муха к капле меда, прилип к этим страшным глазам.
Грызун манил меня. Шаг. Еще шаг. Мальчишка выделывал коленца, глядя в небо, не замечая ничего вокруг, но рисунок на его одежде… Я не мог отвернуться!
И хорошо, что не мог.
Иначе не увидел бы боковым зрением, как на поле боя появились новые действующие лица. Или морды, или когти с клыками, если так больше нравится.
Сначала на грудь Патрику спланировала хищная птица, и мне показалось, что мой сын пошевелился. У надежды глаза больше, чем у страха, поэтому радоваться было преждевременно, и все же я едва не заорал от счастья – ведь появился шанс, что Патрик жив! Быть может, ликвидатор всего лишь помял его, вырубил, но ничего еще не кончено?..